История войн на море с древнейших времен до конца XIX века

Штенцель Альфред

Агриппа, вызванный Антонием на бой, стоял перед страшной ответственностью: от него зависела участь всего мира, но он привык всегда действовать на войне наступательно и не изменил себе и в этом случае. Не колеблясь ни одного мгновения, он поднял брошенную ему перчатку, но при этом вовсе не был расположен в угоду противнику атаковать его на неприступной его позиции. Правильно оценив обстановку, он немедленно отдал распоряжения, сообразуясь с очень простым, но, тем не менее, часто забываемым тактическим правилом: «атаковать неприятеля на сильной позиции только в том случае, если его нельзя обойти или выманить с этой

позиции». В данном случае обойти неприятеля не было возможности, так как оба его фланга примыкали к берегу, а потому он решился попробовать выманить его с его позиции.

Это кажется очень простым, но на войне все очень просто после того, как дело сделано, в особенности для постороннего наблюдателя, который в своем кабинете, подробно зная положение обеих сторон, спокойно оценивает ход событий. Однако найти верное решение вовсе не легко, а наоборот, очень трудно для того, кто сам стоит в самом центре действия и той суеты, которая с ним неизбежно связана, причем у него нет ни свободного кругозора, ни точного знания того, что делается у противника. А затем, чтобы сохранить полное самообладание и при появлении неприятеля мгновенно принять верное решение, нужно тоже быть необыкновенным человеком, гениальным полководцем.

Выполнение данной Агриппой диспозиции тоже кажется очень простым, но на самом деле оно вовсе не таково. Для этого требовались превосходно дисциплинированные начальники эскадр и командиры кораблей, которые крепко держали бы в руках свои эскадры и корабли, как во время маневрирования, так и в пылу сражения, и обладали бы необходимой выдержкой в упорном бою, при громадных потерях.

Самым важным является то, чтобы начальники эскадр были вполне ознакомлены с намерениями адмирала и выполняли их с надлежащим пониманием. Однако, в пределах своего круга действий они должны были поступать по своему разумению, так как тут им самим приходится давать правильную оценку условиям пространства (например, расстояние до неприятеля) и времени, в особенности, если принять во внимание, что на море возможность передачи приказаний обычно крайне ограничена, если не совсем исключена.

От младших начальников в составе крупных боевых сил необходимо требовать, чтобы они всецело прониклись намерениями своего главного начальника и затем точно выполняли его приказания, даже в тех случаях, когда им кажется, что сами они сделали бы лучше; только при этом условии возможно достичь хороших результатов. Этим вовсе не приносится в жертву, как часто ошибочно думают, собственное (конечно – всегда лучшее) мнение, не совершается преступления против собственного разума (sacrificium intellectus), а только подчиняются собственные действия взглядам начальника сообразно требованиям военной дисциплины и послушания.

Сражение при Акциуме в этом отношении является очень поучительным примером: в дисциплинированном флоте Агриппы приказания его были точно выполнены начальниками обоих флангов, а во флоте Антония командиры эскадр действовали наперекор его указаниям, в результате чего получилось то самое разделение флота и расстройство крепкой позиции, на которых неприятель строил расчеты на победу.

Может показаться, что приведенное выше основное тактическое правило – «атаковать неприятеля на сильной позиции и т. д.» – применимо только в сухопутной войне; вместе с тем морская и сухопутная тактика кажутся настолько различными,

что, по-видимому, не могут иметь ничего общего между собой. Однако сражение у Акциума доказывает, что это неверно, и подобный случай может повториться и в наши дни.

Тактику Агриппы при Акциуме можно сравнить с тактикой карфагенян при Экномосе; расположение римлян в этом последнем сражении, хотя и примыкало флангами к берегу, но было также тесно сомкнуто и неприступно с фронта; против них наступали карфагеняне (как при Акциуме Агриппа) в развернутом строю, в виде полуокружности, и для того, чтобы расстроить сомкнутый строй римлян и разделить флот, пустили в ход хитрость, начав притворное отступление своим центром (при Акциуме – флангами); таким образом и там, как и здесь, произошло три отдельных сражения в трех разных местах, причем, ни на одном из них не возникло подавляющего превосходства в численности кораблей.

При Акциуме Агриппа заманил тяжелые корабли Антония в открытое море, между тем, как при Экномосе карфагеняне прижали III и IV эскадры к берегу; а затем дело было решено разрушительными снарядами, падавшими с далекого расстояния на атакованные со всех сторон корабли Антония, при помощи которых они были зажжены и уничтожены раньше, чем им удалось перейти к абордажному бою.

В прямую противоположность своей тактике у Миле и Навлоха, Агриппа в сражении при Акциуме настойчивой и упорной атакой одержал верх над тяжелыми высокими кораблями, обладавшими огромной оборонительной силой, при помощи легких низких судов, пользовавшихся преимуществом в быстроте хода и маневренности и снабженных новым оружием.

Октавиан был обязан одному Агриппе решением в его пользу величайшего соперничества, которое когда-либо возникало, соперничества из-за мирового владычества; Агриппа сделал его «императором мира» и «Цезарем-Августом», и нельзя не назвать счастливцем Октавиана, который в такое время, когда верность совершенно исчезла с лица земли, нашел себе такого верного друга и к тому же гениального администратора и военачальника, который для него создал, организовал, обучил и привел к победе громадную морскую силу; сам он к этому был совершенно не способен.

Приведем в заключение некоторые сведения о дальнейшей жизни Агриппы. После сражения при Акциуме Октавиан отправился в Малую Азию и Египет, а Агриппу отправил с неограниченными полномочиями в Рим, так как в Италии снова начались волнения среди ветеранов; Агриппа, пользовавшийся наибольшим доверием армии, мог лучше всех уладить это дело. По-видимому, он уклонился от всяких почестей при своем прибытии в Рим, так же как он трижды перед тем отказался от триумфа, являвшегося высшей целью всякого римского военачальника; он принял от Октавиана Августа в награду только особый знак отличия, единственный в своем роде – голубой флаг, цвета морской воды.

Он оставался заместителем императора, который в 23 г. до н. э., во время тяжкой болезни, даже передал ему кольцо с именной печатью, что означало признание его наследником престола. Вызванные этим обстоятельством волнения повели к тому, что Агриппа добровольно отправился в изгнание в качестве наместника Сирии, но поехал он не в свою провинцию, а на остров Лесбос. Через два года он возвратился назад, и Август еще теснее привязал его к себе, выдав за него замуж свою только что овдовевшую дочь Юлию.