История всемирной литературы Т.3
Шрифт:
покорителю дикой природы, борьба с которой для поэта и труд, и наслаждение. Автор воспевает личность всесторонне развитую, свободную, верит в могущество человека, ратует за его физическое и духовное совершенство.
Период с середины XVI до начала 20-х годов XVII в. в смысле интенсивности культурной жизни и разнообразия литературных памятников не имеет себе равных в истории Белоруссии эпохи феодализма. В десятках белорусских городов открываются типографии и школы разных направлений (православные, протестантские, иезуитские), издаются буквари, грамматики, словари. Увеличивается число высокообразованных людей и лиц, занимающихся литературным творчеством. Возникают новые литературные роды (поэзия, драматургия) и жанры (дневники, мемуары, эпистолярная проза и др.), появляется много переводных
Это был период резкого обострения социальных, национальных и религиозных противоречий, классовой борьбы, связанных с насильственными Люблинской (1569) и Брестской церковной (1596) униями. Из реформационных направлений наибольшее распространение в Белоруссии XVI в. получили кальвинизм и антитринитаризм. Учение Кальвина имело влияние главным образом в среде шляхты. К антитринитаризму, радикальному демократическому крылу протестантизма, примкнула часть мелкой шляхты, горожан и низшего духовенства. Причем белорусско-литовские антитринитарии, как и польские, были ближе к гуманизму и науке Возрождения, чем протестанты Западной Европы. Борьба протестантов против католического и православного духовенства, их критика официальной церкви вызвали к жизни богатую публицистическую литературу. Крупнейшими последователями реформационных идей, продолжателями культурно-просветительских традиций Скорины были выходцы из шляхты Симон Будный и Василь Тяпинский.
Известный реформационный публицист, виднейший идеолог антитринитаризма в Белоруссии, Литве и Польше Симон Будный (1530—1593) получил образование в западноевропейских университетах. Человек энциклопедических знаний, блестящий полемист, он завоевал европейскую известность работами, посвященными критике официальной церкви. Будучи сначала приверженцем кальвинизма, Симон Будный в 1562 г. напечатал в Несвиже на белорусском языке «Катехизис», в предисловии к которому призывал белорусских феодалов не отрекаться от родного языка и осуждал духовенство за его невежество и консерватизм.
Перейдя в конце 60-х годов в лагерь антитринитариев, Симон Будный издал много полемических книг и трактатов на польском и латинском языках. К концу жизни он склонился к столь радикальным выводам, что даже его недавние единомышленники признали их еретическими. Симон Будный, критически рассматривая тексты библейских книг, пришел к отрицанию божественной природы Христа и усомнился в бессмертии души. Его социально-политические взгляды были близки к взглядам известного польского гуманиста XVI в. Андрея Фрича Моджевского. Активно борясь за утверждение гуманистических и рационалистических идей, Будный внес значительный вклад в развитие общественно-политической и философской мысли польского, белорусского и литовского народов. Написанные аргументированно и остроумно, полемичные по духу публицистические произведения Будного служили литературным образцом для писателей-полемистов последующего времени. Его переводы на польский язык книг Ветхого и Нового Завета, сопровождаемые солидными предисловиями и текстологическими комментариями, положили начало филологической критике Библии и в Белоруссии.
Современником и единомышленником Симона Будного был Василь Амельянович-Тяпинский (ок. 1540—1603), выходец из мелкой шляхты Полотчины. Движимый патриотическими чувствами, он в 70-х годах XVI в. перевел на белорусский язык Евангелие и напечатал его в собственной типографии. Принимаясь за издание Нового Завета на родном языке, он, подобно Скорине, преследовал прежде всего культурно-просветительские, а не конфессиональные цели. В предисловии к Евангелию, написанном несколько тяжеловесным стилем, Василь Тяпинский выражал гордость историческим прошлым белорусского народа. Чувство возмущения вызывали у него позиция белорусского духовенства и светских феодалов, их безразличие к будущему страны, к просвещению народа, пренебрежение к родному языку. Поэтому он выступал за немедленное открытие национальных школ, за подъем всей культуры народа. Такого решительного выступления в защиту национальной традиции, народного языка еще не знала белорусская литература. В тяжелое время после Люблинской унии, когда началась интенсивная полонизация белорусского и украинского народов, это
В стремлении служить народу, в горячей заинтересованности в распространении знаний на белорусском языке протестант Тяпинский шел по следам гуманиста Скорины.
Среди плеяды реформационных публицистов Белоруссии и Литвы второй половины XVI в., писавших по-латыни и на польском языке, одним из наиболее талантливых был шляхтич Андрей Волан (ок. 1530—1610), автор более двух десятков произведений. Гуманист-рационалист, последователь Эразма Роттердамского, он осуждал феодальный произвол, язвительно обличал обскурантизм духовенства, страстно отстаивал свободу личности. Популярностью пользовались его полемические сочинения против иезуитов. Написанные с глубоким знанием дела, остроумно и бескомпромиссно, они вызвали большой резонанс. Их переиздавали немецкие протестанты и французские гугеноты, с их автором полемизировали в Италии и Германии. Не случайно произведения Андрея Волана были занесены католической церковью в «Индекс запрещенных книг».
Вследствие внешнеполитических условий, а также недостаточной социально-экономической зрелости общественного строя Реформация в Белоруссии не переросла в общенародное движение, как в Чехии или Германии. Захватив главным образом господствующий класс, и то внешне, протестантизм, ослабленный идейной разобщенностью, довольно быстро пал под ударами Контрреформации. Однако Реформация сыграла значительную роль в развитии белорусской философской мысли, в обогащении белорусской литературы, особенно ее публицистических жанров.
Конец XVI — начало XVII в. отмечены расцветом в Белоруссии и на Украине во многом общей для них полемической литературы против церковной унии с Римом. Господствующий класс феодальной Польши видел в унии средство подавления белорусского и украинского народов. Часть православных иерархов, идя на компромисс, надеялась получить равные с католическим духовенством привилегии, а также освободиться от опеки царьградского патриархата. Подчинение православной церкви Риму должно было, по замыслам инициаторов унии, укрепить единство разноверной и многоплеменной Речи Посполитой, т. е. означало активизацию ассимиляторской политики шляхетской Польши на восточнославянских землях и католическую экспансию. Идеологическая борьба против унии вызвала появление богатой полемической литературы. В борьбе против унии положительную роль сыграли православные братства, которые были центрами консолидации национально-патриотических сил народа.
Наиболее талантливым писателем из лагеря униатов, вслед за иезуитом Петром Скаргой («О единстве церкви»; 1577, 1590), был Ипатий Потей (1541—1613; в украинском произношении — Потий), епископ владимиро-брестский, затем униатский митрополит. В своих книгах, например в «Унии» (1595), «Гармонии» (1608) и др., написанных бойко и доходчиво, объединение церквей он хитроумно обосновывал тем, что греческое и римско-католическое вероисповедания принципиально не отличаются друг от друга. Как на главную опасность он указывал на распространение разных ересей, с которыми якобы одна православная церковь без помощи более организованной католической церкви не в силах справляться. В книгах Ипатия Потея можно найти и довольно яркие картины упадка православной церкви, невежества духовенства.
В национально-религиозной борьбе на стороне православных принимали участие представители разных социальных слоев, люди неодинаковых писательских способностей. В обстоятельном ответе защитникам унии автор «Апокрисиса» (1597), видимо Мартин Броневский (псевдоним — Христофор Филалет), критиковал католическую церковь, срывал маски «святости» с католических и униатских духовных феодалов, выступал против жестокого национально-религиозного угнетения восточнославянских народов. Однако он исходил отчасти, может быть, и из позиций местной православной знати, которая опасалась, что насильственное насаждение унии может привести к взрыву народного гнева и антифеодальной войне. Поэтому Христофор Филалет не отказывался от любви к «отчизне спольной» — Речи Посполитой и предупреждал шляхту об общей опасности. С демократических позиций выступали Иван Вишенский (см.: гл. «Украинская литература») и Афанасий Филиппович (см.: т. IV настоящего издания).