История всемирной литературы Т.4
Шрифт:
Драматические формы словесности существовали в Словакии в виде диалогов для школьных представлений.
По мере усиления феодально-католического влияния в словацкой культурной жизни все большее и большее значение приобретало народное творчество. В нем отражались важнейшие исторические события: турецкое иго, сословные восстания, возрастание социального гнета (тяготы воинской службы и крепостных повинностей, бегство крестьян от господ и т. п.). Большое распространение в XVII в. в Словакии получают народные песни (разбойничьи, социальные, воинские, любовные), баллада, а также сказки и пословицы. Ведущие темы фольклора — антитурецкая и антифеодальная.
Особенно
Народные баллады нередко были посвящены трагическим событиям периода турецких захватов. Популярный персонаж словацких сказок Пэпелвар в новых условиях обретает некоторую героичность в своей извечной борьбе против зла, насилия, обмана и несправедливости. Народное мировоззрение эпохи ярко отразилось в пословицах и поговорках. В целом словацкий фольклор шел по пути раскрытия социальных сторон жизни. Нередко народная словесность сближалась и сливалась с письменной, что способствовало сохранению в словацкой литературе светских элементов и социально обогащало ее.
Знакомство с основными явлениями чешского и словацкого литературного развития в XVII в. показывает, что гнет Контрреформации в области культуры не смог полностью прервать национальных традиций. Возникшие в эту эпоху в чешской и словацкой литературах ценности вместе с художественным опытом фольклора и всеми национальными культурными богатствами, накопленными народом, впоследствии стали той плодотворной почвой, на которой началось возрождение литератур Чехии и Словакии в конце XVIII — начале XIX в.
*ГЛАВА 2.*
ВЕНГЕРСКАЯ ЛИТЕРАТУРА (Россиянов О.К.)
В венгерской литературе XVII в. утверждается барокко. Некоторые венгерские ученые относят его уже к первой половине XVII в. Но все выделяют в первую очередь период между 1640 и 1690 г. как «героическую» эпоху венгерского барокко, когда созданы были его крупнейшие литературные памятники. Эта эпоха предшествовала изгнанию турок из Венгрии и захвату Австрийской империей последнего оплота венгерской независимости — Эрдейского княжества.
При общем подобии западноевропейского и венгерского литературных процессов в Венгрии, не знающей в XVII в. классицизма, наблюдается известная затянутость эпохи барокко. Объясняется это своеобразными обстоятельствами, в которых складывались в стране буржуазные отношения и национальное государство. Венгрия в этом смысле занимает как бы промежуточное место между странами Западной Европы (Голландия, Англия, Франция) и Восточной.
В Венгрии даже ренессансная культура была не буржуазной, а дворянской; барокко же по преимуществу связано с господством феодальной аристократии. Новое закрепощение крестьян, утрата городами прежних привилегий и их запустение, засилье иезуитов (с середины XVII почти до середины XVIII в.) в образовании и культуре — все это накладывало отпечаток на содержание
О сложном положении в венгерской национальной культуре красноречиво свидетельствует замедление процессов формирования венгерского литературного языка, столь возмужавшего и обогатившегося в эпоху Возрождения. Правда, поэты и писатели венгерского барокко, даже менее значительные, мастерски владели родным языком, оставаясь в кругу бытовых или военных сюжетов, лирико-патриотических чувств и религиозных представлений. Но, выходя за эти привычные пределы, они сразу обращаются к латинским конструкциям, терминам и словам. Иногда результат бывал по-своему удачен (например, у Зрини). Но чаще возникало макароническое искажение речи, вызывавшее насмешки и критику даже у современников.
Первоначально венгерское барокко — отчасти благодаря Контрреформации, этой распространительнице западных идеологических и культурных веяний, — стало упрочиваться на западе страны. Такой видный зачинатель венгерской литературы барокко, как Петер Пазмань (1570—1637), был иезуитом. Он учился и жил в Риме, там он довольно близко познакомился с Беллармини — известным гонителем Джордано Бруно; потом стал профессором иезуитского университета в Граце, а с 1615 г. — главой венгерской католической церкви, архиепископом Эстергомским.
Будучи политическим врагом Габора Бетлена и сторонником Габсбургов, Пазмань оставил множество богословско-полемических сочинений, в которых воевал с глашатаями венгерской независимости и опровергал «вероотступников». Составлял он также проповеди и перевел с латинского языка известную притчу «О подражании Христу», приписываемую Фоме Кемпийскому. Пазмань показал себя мастером учено-ораторской прозы и виртуозным стилистом, причем именно нового художественного склада. Это подтверждают его широковещательные периоды, монументальная и причудливо усложненная композиция, логичная, но иногда до выспренности уснащаемая образами речь (которой, впрочем, не чужды и простонародно-натуралистический юмор, издевательски-пародийные средства посрамления противников).
В первые десятилетия XVII в. барокко в Венгрии еще переплетается с позднеренессансными (маньеристскими и народно-ренессансными), а также гуманистическими протестантскими явлениями. Продолжал писать одаренный поэт-маньерист Янош Римаи (ок. 1570—1631); в расцвете творческих сил находился крупный представитель позднегуманистической литературы Альберт Молнар-Сенци (1574—1634) — автор, в частности, высокохудожественного и получившего большое распространение поэтического перевода-обработки (1607) французских псалмов Клемана Маро и Теодора де Беза. Но рядом, соответственно взглядам и вкусам переходивших из протестантства в католичество аристократов, формируя, в свою очередь, новые вкусы, возникали уже поэзия (Матяш Вёреш-Неки, 1575—1654) и художественная проза барокко (Балинт Лепеш, 1570—1623; Матяш Хайнал, 1578—1644).