История всемирной литературы Т.4
Шрифт:
Условия литературного развития в Болгарии в эту эпоху были менее благоприятными, чем в других южнославянских странах. В XVII в. болгары еще не знали книгопечатания, и литература у них существовала лишь в рукописной форме. Очагами развития литературы, как и в предшествующие века, были монастыри, в том числе афонские: болгарский Зографский и сербский Хилендарский, где также было немало болгар. В Болгарии сожженные турками монастыри постепенно возобновляли свою деятельность (Рильский монастырь разрушался и восстанавливался несколько раз). Некоторые из них сыграли особо важную роль в сохранении и развитии письменности (например, Бачковский, Рильский, Этропольский и другие монастыри). При монастырях и церквах действовали келийные училища. В XVII в. они начали возникать при ремесленных мастерских и в частных домах. Мастер обучал своих подмастерьев не только
В Болгарии в условиях османского гнета окрепло чувство народного самосознания. Не только книжники-монахи, но и народные массы смотрели на средневековую славянскую рукописную книгу как на святыню, высоко ценили произведения, в которых что-либо говорилось о Болгарии, родном народе, его истории и языке. Весьма любимы были жития славянских первоучителей Кирилла и Мефодия, болгарских культурных, политических и церковных деятелей: ученика Мефодия — Наума, Ивана Рильского и др. Пользовались популярностью и средневековые рукописные повести, в которых героями выступали болгары (например, «Чудо с болгарином», XI—XII вв.).
Болгарские книжники переписывали и подновляли такие широко распространенные средневековые произведения, как повести о Троянской войне и об Александре Македонском. Болгарам в них особенно была близка тема героической борьбы.
Но в Болгарии возникали и произведения нового типа. Это были так называемые дамаскины, сборники религиозно-поучительного содержания. В конце XVI в. был переведен изданный в Венеции в 1558 г. сборник «Сокровище» — собрание поучительных слов и произведений греческого писателя Дамаскина Студита. Болгарские книжники, многократно переписывая этот сборник, вносили в него произведения других писателей, делали собственные вставки. Книга послужила стимулом к составлению сборников смешанного содержания, в которые входили и части из произведения Дамаскина, и другие рассказы. Вскоре последние почти вытеснили «слова» и «жития» Дамаскина. В сборники смешанного содержания включались рассказы о событиях всемирной и болгарской истории, нравоучительные притчи. Постепенно в этих сборниках совершенствовались приемы увлекательного рассказа, все чаще вводились описания быта, картины природы, авторы все шире использовали выразительные средства народной речи. Дамаскины и особенно сборники смешанного содержания были любимым чтением у болгар. Они способствовали формированию народного самосознания, помогали развитию художественно-повествовательного начала в литературе.
Религиозные православные представления глубоко укоренились в болгарском общественном сознании того времени. Библейские притчи и примеры, поучительные сцены из житий святых были основой эстетических представлений и соперничали в популярности с народно-поэтическими сюжетами и образами. Но постепенно дамаскины и сборники смешанного типа начинают приобретать светские черты. Модифицируются образы святых (Николая, Иоанна Крестителя), которые становятся помощниками и защитниками бедных, прежде всего крестьян.
Так начался в Болгарии процесс демократизации письменной литературы, который проявился в обращении к живому языку, в отборе жизненного материала, связанного с чаяниями народа. Все чаще в сборниках стали встречаться рассказы и притчи обличительного характера. Скупцы, расточители, жестокие люди осмеивались. При этом делались попытки создания психологических, а иногда и социально-психологических типов, пока еще с помощью традиционных изобразительных средств — риторических вопросов, восклицаний, обращений, прямых определений черт характеров. Преследовались в основном религиозно-морализаторские цели. Однако постепенно в такие притчи и рассказы начинают проникать и черты болгарского быта, и отзвуки социальных отношений.
Своеобразный процесс переживали и документальные записи летописного характера. В них усиливались повествовательные элементы, оформлявшиеся порой в самостоятельные рассказы. Возникали записи событий в форме небольших повестей. Таков, например, скорбный рассказ попа Мефодия Драгинова о насильственном обращении жителей села Чепино в магометанство. Рассказ написан в народной повествовательной манере, но отличается вместе с тем эмоциональностью и умением автора передать трагизм событий, страдания притесняемого болгарского народа. Болгар, которые отказывались принимать магометанство, турки убивали. Часть болгар бежали в горы и леса. Детали самого отуречивания в рассказе правдивы и натуралистичны. Выразителен и рассказ попа Петра из села Мирково Пирдопского края о турецко-австрийской войне 1690 г. В центре повествования — события политического характера.
Таким образом, в болгарской литературе параллельно со средневековыми традициями начали
СЕРБСКАЯ ЛИТЕРАТУРА (Кравцов Н.И.)
Литературное развитие в Сербии протекало почти в таких же условиях, как и в Болгарии. Завоеватели-османы подавляли духовную жизнь народа, разрушали монастыри. Очагом письменности оставался лишь Хилендарский монастырь на Афоне. С середины XVI в. возродился монастырь Милешева. В конце XVII в. из-за невыносимого иноземного гнета часть сербов переселились за Дунай, где возникли новые культурные центры.
Сербии, однако, удавалось поддерживать некоторые политические и культурные связи с западноевропейскими странами (Венецией, позже — Австрией), и это создавало относительные возможности сохранения собственной культуры. В сербских землях создавались типографии, которые содействовали развитию культурной и литературной жизни. Они обычно существовали недолго и печатали религиозные книги. Наиболее длительное время работала сербская типография в Венеции — с конца 70-х годов XVI в. до 1638 г. В 1597 г. было выпущено два букваря, по которым долгое время учились сербские дети. И во время существования типографий, и после закрытия венецианской типографии продолжалась рукописная традиция. Яркую характеристику двух монахов-книжников дал в своем труде «О сербских царях и о войне царя турецкого с царем христианским и о опустошении земли сербской» дьякон Атанасий в конце XVII в. Эти монахи — Авраамий и Ананий — «книги писали» и были «искусны в письме», они смело защищали перед турками свою веру и свой язык.
Сербская литература носила в основном средневековый характер. Она представляла собой письменность религиозного или историографического типа. Ее основными видами были богослужебные книги, жития, хронографы и летописи. Однако и в этой письменности художественное начало проявлялось в приемах повествования, характеристиках и портретах.
Наиболее видным автором житий был патриарх Паисий (середина XVI в. — 1647), деятель с широким культурным кругозором. Он собрал и сохранил немало ценных рукописей. Его «Житие царя Уроша» (1642) — живой легендарно-биографический рассказ, в котором, кроме характеристики самого Уроша, нарисована картина жизни Сербского государства того времени (XIV в.). В отличие от предшествующей житийной литературы Паисий использует не только памятники письменности, но и народные предания и легенды (псевдоисторическая легенда об убийстве Уроша его соперником, кралем Вукашином). Повествование о жизни и смерти Уроша перебивается отступлениями, в которых Паисий осуждает убийцу, действовавшего по «наущению дьявола». Житие носит ярко выраженный патриотический характер, что проявляется в описании величия древнего сербского Душанова царства, в восхвалении согласия вельмож, в осуждении мятежей и феодальных раздоров, в которых автор видит одну из причин поражения сербов в битвах с турками. Другой причиной завоевания Сербии он считает божье наказание за «грехи». Такое наказание понес и Вукашин: его войска были разбиты турками на реке Марице (1371), а сам он утонул. Для жития свойственны обычные мотивы «чуда» на могиле праведника, наказания его убийцы. Литературный талант Паисия наиболее ярко проявился в описании битвы на Марице. Картина битвы выразительна, драматична, полна движения. Турки, перепуганные встречей с большим войском Вукашина и Углеши, готовы платить им дань: они посылают послов и просят оставить их в мире. Но послы, увидев в стане сербов разгул, пьянство и разногласия, сообщают об этом «своему начальнику», и турки разбивают сербов. Такого рода сцены выходят за пределы традиций житийного жанра. Паисию принадлежат также житие Стефана Первовенчанного и «похвалы» в честь Уроша и Стефана.
Другим жанром, в котором развивалось повествовательное начало, были летописи и родословы. Они представляли собой обычно краткие перечисления исторических событий и лиц (так же как «похвалы» были кратким восхвалением «святого»), отличались обилием восклицаний и риторических вопросов. Произведения этих двух жанров послужили своеобразной школой для графа Георгия Бранковича (1645—1711), автора «Славяно-сербской хроники» в пяти томах. Человек сложной судьбы, живший в Венгрии, России, Турции и Румынии, Бранкович сумел убедить австрийского императора Леопольда I в том, что он потомок сербской династии Бранковичей (каковым не был) и сможет поднять восстание сербов против турок. Он отправился в Сербию, но после попыток подготовить восстание (независимо от Габсбургов) был заключен в тюрьму, где пробыл до самой смерти — 22 года. Там он и написал свою хронику.