История всемирной литературы Т.4
Шрифт:
В поэтическом творчестве Хуаны Инес де ла Крус выражены обе грани ее натуры — эмоциональная и интеллектуальная. Первой соответствует любовная лирика, несущая в себе полноту и свежесть женского чувства; второй — поэзия философского склада, рожденная скорбным раздумьем над быстротечностью жизни.
Мотив бренности земного бытия, столь характерный в целом для поэзии барокко, отчетливо звучит в сонете о розе (пышно расцветшая и мгновенно увядшая красавица-роза, «нас мудрой смертью поучаешь ты»). Мрачный тон сонета не случаен, он следствие глубоких разочарований и безысходного внутреннего противоборства поэтессы:
Моя
На две враждующие части:
Одна, увы, рабыня страсти,
Другая — разуму верна.
И не потерпит ни одна,
Чтоб верх взяла над ней другая, —
Нет распре ни конца, ни края...
Но им — ни той, и ни другой —
Не выиграть смертельный бой:
Обеих ждет погибель злая.
Скорбь перед лицом зла и разрушения, ощущение бессилия в борьбе с ними — эти мотивы, типичные для искусства мирового барокко, в поэзии Хуаны Инес де ла Крус были одновременно и выражением ее личной трагедии.
Мрачный колорит («И беспристрастье взгляда здесь обнаружит призрак, тленье, прах»), усложненная метафоричность, нарочитая игра слов — на всем этом лежала печать влияния Гонгоры.
Гонгоризм Хуаны Инес де ла Крус, но одновременно и ее неповторимая индивидуальность прослеживаются в ее главной поэме — «Первый сон», состоящей приблизительно из тысячи строк — двенадцатисложных и семисложных. Зигзагообразное течение мысли, — поэма напоминает некий словесный лабиринт, затягивающий читателя в скрытые и темные ее углы, — давало повод назвать «Первый сон» Хуаны Инес де ла Крус мексиканскими «Уединениями» (таково название знаменитой поэмы Гонгоры).
Поэма фиксирует состояние человека в момент, когда, погрузившись в сон, он отдается на волю фантазии. При этом воображение не отделяет себя от объективного мира, в котором, как и в микрокосмосе человека, постоянно соперничают два начала — день и ночь, свет и тьма. В поэме художественно цельно представлены внутренние связи, соединяющие мифологию и историю, науку и фантазию, индивидуальное и вселенское. Очевидна стилистическая близость «Первого сна» к культеранизму — употребление ученой лексики, латинских выражений, сложность метафор. Однако гонгористская поэтика не выглядит здесь нарочитой или привнесенной извне. И сколь бы очевидным ни было стремление поэтессы воспользоваться средствами, открытыми почитаемыми ею учителями, она выступает в «Первом сне» как поэт оригинальный и самостоятельный, ищущий собственные пути познания окружающего мира. Именно эти пути и привели монахиню Хуану Инес де ла Крус к стихийному восприятию некоторых идей рационализма, которые получили распространение в Америке лишь в следующем, XVIII, веке.
Мастер искусного стихосложения, человек высочайшей для своего времени образованности, Хуана Инес де ла Крус обращалась к самым разнообразным поэтическим формам, в том числе и фольклорным. Большинство ее лирических стихов написано в традиционных испанских размерах (романсы, редондильи, десимы, лиры). Она владела и формой сонета и обращалась к такой местной народной форме, как токотин. Ее интересовали индейские поговорки, загадки и звуковые эффекты негритянских наречий.
Хотя
Художественная, интеллектуальная одаренность Хуаны Инес де ла Крус была исключительной для своей среды и эпохи. Ее кругозор был намного шире того, которым обладала креольская интеллигенция той поры: разделяя их недовольство господством «гачупинов», поэтесса шла дальше ее в критике колониального общества, в котором она осуждала систему рабства, женское неравноправие. Творчество Хуаны Инес де ла Крус — самое яркое явление в литературе Испанской Америки XVII в. и одно из самых ярких в литературе колониальной эпохи.
В поэзии в вице-королевстве Перу, развивавшейся в русле гонгоризма, в XVII в. не было произведений, которые стали бы в ряд с теми, что были созданы в Новой Испании. Но если «ученая» поэзия не дала значительных плодов, то жанр народной сатиры именно здесь получил большое развитие. Она питалась традицией городского бурлеска, юмора, которая сложилась в Лиме — столице вице-королевства. С традицией так называемого «лименьизма» связан такой художественный феномен, как поэзия Кавиедеса, вобравшая в себя стихию плебейского острословия. Поэзия Кавиедеса возникает как бы на стыке «ученой» поэзии и фольклора городских низов. Особую привязанность питал Кавиедес к творчеству Кеведо.
Уроженец Испании, Хуан дель Валье Кавиедес (1632—1692) ребенком был привезен в Перу. Систематического образования он не получил. Поэзия Кавиедеса рождалась в непосредственном повседневном соприкосновении с будничной жизнью города. Стихи поэта рассказывали обо всем, что его окружало, чему он лично был свидетелем. С подкупающим простодушием рассказывает он о своей жизни в романсе, посланном Хуане Инес де ла Крус. В нем поэт ответил на ее просьбу прислать свои стихи, слух о которых достиг Мексики.
«Поэта из Риберы» (так называли Кавиедеса, содержавшего долгое время лавку на улице Рибера) знал весь город; стихи поэта-самоучки распространялись изустно, имя его было популярно во всех слоях общества. Жало кавиедесовской сатиры не щадило не только воров, лихоимцев, трусов. Порой поэт поднимался до обличения колониального строя в целом (таков сонет «Чем стали богатства Перу»).
В XVII в. для литературы Новой Гранады характерен прежде всего жанр хроник. Наиболее значительные образцы — «Всеобщая история завоевания королевства Новая Гранада», законченная Лукасом Фернандесом де Пьедраита в 1688 г., и «Эль Карнеро» Хуана Родригеса Фрейле (1655), где изображены не только покорение американских земель, но и последующие события, происходившие в новогранадском обществе.
В Чили были созданы два примечательных исторических труда: «Историческое описание королевства Чили» (1646), написанное монахом-иезуитом Алонсо де Овалье, и «Всеобщая история Чили» другого монаха-иезуита, Диего де Росалеса.
В XVII в. появились также произведения, авторы которых, почти не прибегая к вымыслу, используют авантюрный сюжет, подсказанный самой жизнью, ставят в центр повествования конкретную личность. Таково «Счастливое пленение» (1673) Франсиско де Нуньесо де Пинеда-и-Баскуньяна, представляющее собой бесхитростный рассказ автора о том, как в молодости,