История всемирной литературы Т.7
Шрифт:
*Глава десятая*
РУМЫНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА
После революции 1848 г. литература Дунайских княжеств некоторое время все еще находилась под воздействием того пафоса, который вдохновлял движение так называемого «пашоптизма». Писатели, в большинстве своем оказавшиеся в эмиграции, как бы додумывают, уточняют те идеи, которые воодушевляли их в канун и во время революции. В 1850 г. Н. Бэлческу (1819—1852) выпускает за границей свои труды «Движение революции в истории румын» и «Экономическая проблема Дунайских княжеств». В этом же году в Париже на французском языке выходит знаменитая «Песнь Румынии» Алеку Руссо (1819—1859), произведение, необычайное по силе патриотической и политической страстности, как бы романтическая квинтэссенция того духовного порыва, который отличал революцию 1848 г. Однако после ее поражения весь общественно-политический климат в Дунайских княжествах резко меняется: наступает пора реформизма. Постепенно наращиваются силы
Меняет свою тональность романтизм, и из патетического он превращается в элегический. Из литературы исчезают не только патетический пафос, но и гражданственная ода как жанр. Объединение княжеств, состоявшееся фактически в 1859 г., аграрная реформа (наделение крестьян землей за счет частичной секуляризации монастырских владений в 1864 г.), провозглашение полной независимости и суверенности, достигнутых в результате русско-турецкой войны 1877—1878 гг., в которой активное участие принимали военные силы как румын, так и болгар, — все это были решительные исторические этапы формирования Румынии как государства. Однако в литературе эти события не нашли широкого и восторженного отражения, как того можно было бы ожидать. Только участие румынских войск в антитурецкой войне 1877—1878 гг. было воспето В. Александри в цикле стихов «Наши солдаты». Но и в этом цикле в национально-патриотическую патетику была внесена существенная «поправка»: в стихотворении «Сержант» автор сформулировал народное восприятие войны, которая хотя и была освободительной в общенациональном плане, однако для крестьянских масс явилась на деле тяжким испытанием.
Перемена роли, какую в общественном сознании играл труженик-крестьянин, повлекла за собой и изменения в художественном сознании; народ перестает ощущаться как реальная сила, воздействующая на ход истории, но зато народная этика все больше и больше начинает выступать в качестве общественного судии.
Новое отношение к историческим событиям, к общественным идеалам, приобретающим классовый смысл, особенно ясно проявляется в творчестве Богдана Петричейку Хашдеу (1838—1907). Писатель происходил из той ветви старинного боярского рода, которая в XVIII в. вынуждена была переселиться в Польшу. После 1812 г. дед писателя восстановил свои права на земельные владения в Бессарабии и семья получила русское подданство. Отец, Александру Хыждеу, адвокат и преподаватель гимназии в различных городах Украины, был литератором. По стопам отца пошел и сын, Богдан Петричейку, который, не закончив Харьковского университета, весьма недолго послужив в русской армии, вышел в отставку и в 1857 г. переехал на жительство в Дунайские княжества, где сразу же активно включился в общественную и литературную жизнь. Писатель и издатель, историк и лингвист, Хашдеу в своей многогранной деятельности отразил не только те разносторонние тенденции культурного развития, какими отличался послереволюционный период, но и «смятение мыслей и чувств», порожденное провалом революции.
О послереволюционном общественном безвременье говорится в статье Хашдеу «Бояре перед лицом народа». Мысль о непримиримой вражде между народом и боярством, «между угнетенными и угнетателями», как прямо говорит Хашдеу, проходит через все его творчество. Но, всячески проклиная боярство, а следовательно, и феодализм, Хашдеу видит возможность демократизации общественного строя во всеобщем избирательном праве и наделении крестьян землей. Эти два требования неразрывно связаны между собой, ибо безземельный крестьянин не может быть полноправным гражданином, не может стать выборщиком. Кто же может реализовать эти требования? «Кто? Наш ответ не может быть двусмысленным, — пишет Хашдеу. — Не бояре! Они не желают этого, они не могут этого желать, следовательно, никак не могут и сделать. Это может сделать только исполнительная власть, избранная народом». Роковой круг замыкается: бесправный народ может получить всеобщее избирательное право только от исполнительной власти, избранной тем же бесправным народом.
Подтверждение величия народа писатели ищут теперь не в общественном движении, а в истории цивилизации. Романтическая идея творчества, которая в предреволюционный период была в сознании писателей неразрывно связана с социальными преобразованиями, теперь сосредоточивается на искусстве как форме общественного бытия.
Весьма знаменательно, что именно в это время проявляется чрезвычайное внимание к фольклору, этнографии, археологии. Александри издает поэтический фольклор, Петре Испиреску собирает и публикует сказки, поговорки и загадки, Хашдеу принимается за составление и публикацию толкового словаря, Одобеску занимается этнографией и археологией.
Но румынская литература, родившаяся как выражение народных надежд, продолжает и в этот период оставаться той же высокой трибуной, с которой утверждаются народные чаяния. Литература по-прежнему понимается как сила, способная преобразовать общество если не в социально-политическом, то, по крайней мере, в моральном плане. Эта новая тема звучит в стихах Одобеску, Александри, Арическу.
Александру Одобеску (1834—1895), сын генерала, попавший в годы учения в Париже в круги румынской революционной эмиграции, воспринявший от нее идеалы 1848 г. и потому считавший себя «пашоптистом» («сорокавосьмидесятником»), впоследствии знаменитый археолог, автор стихов, исторических новелл и статей по вопросам истории и искусства, выступил в 1851 г. с программным докладом «Будущее искусств в Румынии». Автор отводит искусствам особую роль в общественной жизни: они должны помочь достигнуть духовного
Коль скоро, по мнению писателей, искусство начинает играть в общественной жизни особую роль, то изменяются отношения между поэтом и родиной. Поэт уже не преклоняется перед родиной, не служит ей совершенно слепо, он страдает за нее, потому что самозабвенно ее любит. Новая позиция поэта находит свое отражение в стихах Александри («Песни и поцелуй»), А. Сихляну («Что же слаще всего на свете?»), Б. П. Хашдеу («Истинный поэт»). В поэзии на смену герою-гражданину, служителю общественным идеалам, приходит лирический герой, мучающийся и размышляющий, верящий и снедаемый сомнениями. Его обуревают вечные проблемы: жизнь, смерть, бессмертие, история человечества и то место, которое занимает в ней ничтожное «я». Круг размышлений предреволюционной поэзии был почти целиком ограничен родиной, ее прошлым, настоящим и будущим, она вся замыкалась в кругу национальных проблем. Теперь ощущается явное желание сопоставить историю и современную жизнь в родной стране с положением в прошлом и настоящем других народов. Эту линию «медитативной», философской поэзии открывает стихотворение «Размышление» (1850) Арическу. Сын сердара (боярина средней руки), Константин Арическу (1823—1886) принимает участие в революции 1848 г., а в 70-е годы становится одним из первых историков революционного движения в Дунайских княжествах, собирая и издавая документы и материалы этого периода. В 50-е годы в своих стихах он впервые философски ставит вопрос о смысле жизни. Перед мысленным взором поэта развертывается история человечества, следуют одно за другим названия государств, имена великих людей. Поэт устраивает этот «смотр», чтобы сделать вывод: «Все увядает, исчезает, люди и народы». Но есть что-то такое, что выше закона природы. И Арическу противопоставляет смерти, естественному закону бытия силу человеческого духа. Эти проблемы будут решать и Болинтиняну и Эминеску, т. е. все романтики послереволюционного периода, решать, с тем чтобы найти оправдание смысла жизни.
Дмитрие Болинтиняну (1819 или 1825—1872) — сын арендатора, ставшего землевладельцем. Активный деятель революции 1848 г., он и после ее поражения остается борцом за провозглашенные ею общественные идеалы, но уже в качестве чиновника и даже министра культов и народного образования. В 1867 г. он публикует поэму «Конрад». Ход размышлений лирического героя такой же, как и у Арическу, только Болинтиняну дополняет его размышлениями о родине, о современности. Он первым из румынских писателей заглядывает в реальный буржуазный мир (его герой посещает Лондон) и непредвзято оценивает все, что этот город «дал» простому человеку: буржуазная цивилизация не положила конец людским страданиям, не вселила в человека возвышенной веры, не дала ему уверенности в будущем, не обеспечила даже хлебом насущным. Древнее зло, изменив только форму, остается таким же злом. Но Болинтиняну, как и Арическу, не покоряется безоговорочно закону всего сущего — смерти. Бессмертие Болинтиняну видит в поэзии.
Сложное мироощущение послереволюционного периода, весь комплекс проблем, поднимаемых поэтами 50—60-х годов, концентрируется в творчестве Эминеску, крупнейшего румынского поэта XIX в.
Сын мелкого помещика, выбившегося из арендаторов, Михаил Эминеску (1850—1889) по настоянию отца учится в университетах Вены и Берлина. Занятия философией, интерес к широкому кругу общественных и гуманитарных наук вместе с глубоким знанием реальной жизни трудовых низов наложили отпечаток на его поэтическое мышление.
70—80-е годы, на которые падает творчество Эминеску, характеризуются тем, что в самой Румынии уже достаточно четко вырисовываются особенности развития этой страны, когда буржуазные отношения тесно переплетаются с феодальными, когда развитие капитализма подчиняется в значительной степени аграрно-торговым, а не промышленным интересам. Эминеску был также свидетелем растущего социал-демократического движения и первой в мире пролетарской революции — Парижской коммуны. Все это заставило его попытаться осмыслить и исторический ход развития человечества вообще, и национальную историю в частности, выработать собственный философско-поэтический взгляд на мир, оценить румынское общество с точки зрения «единственного позитивного класса», как поэт называл крестьянство. Не законченная и не опубликованная при жизни Эминеску поэма «Memento mori» следует той линии размышлений о тщете всего земного, которую начал Арическу и продолжил Болинтиняну в поэме «Конрад». Нарисовав последовательную картину падения великих империй и государств, Эминеску хотел довести эту линию до современности, создав реквием по затопленной в крови Парижской коммуне, о чем свидетельствует оставшийся в черновике фрагмент поэмы, носящий название «Тени на полотне времени». Однако поэта не удовлетворяла такая пессимистическая концепция, доказательством чему служит поэма «Ангел и демон» (1873), в которой он оправдывает и возвышает социальное возмущение. Именно Парижская коммуна, несмотря на ее поражение, заставила поэта отвергнуть концепцию тщетности всех усилий изменить существующий порядок и подвигла создать поэму «Император и пролетарий» (1874), проникнутую историческим оптимизмом. Пользуясь излюбленным поэтическим приемом антитезы, Эминеску столкнул две исторические силы, наиболее характерные для конца буржуазного XIX в. Взяв за основу конкретную историческую ситуацию — Парижскую коммуну, поэт облек эти силы в форму романтических символов и, показав неизбежность гибели автократии, самодержавия, оправдал социальное возмущение пролетариата.