История всемирной литературы Т.7

Бердников Георгий Петрович

Грузинский реализм обретает особую тональность в повести «Сурамская крепость» Даниэля Чонкадзе (1830—1860). Опубликованная в журнале «Цискари» (1859—1960) накануне реформы 1861 г., она была воспринята как призыв к борьбе против жестокого отношения к крестьянству со стороны помещиков, духовенства и администрации. В правдивых, близких к реальным фактам картинах вскрывались социальные корни крепостничества и выявлялась предельная накаленность отношений между антагонистическими силами, которая привела к вооруженному столкновению. Сочетание мифологически-сказочного (легенда о строительстве Сурамской крепости) и реально-бытового материала, оригинальное сюжетно-композиционное решение, острота и актуальность тематики, трагическая напряженность конфликта принесли повести широкую известность, автор ее по праву считается одним из зачинателей грузинской прозы критического реализма.

В истории общественной мысли Грузии и новой грузинской литературы 60-е годы имеют исключительно важное значение.

Среди народов России усиливалось движение за национальное самосознание и самоопределение, которое нередко вдохновлялось борьбой народов Западной Европы за национальную свободу и свержение чужеземного ига. «Имена Гарибальди, Мадзини и Кошута стали дороги для всех лучших и сознательных людей», — писал А. Церетели. Революционно-демократическая интеллигенция России боролась против полицейского режима, требовала политической и социальной свободы. Передовая грузинская молодежь устремлялась в Петербург, который был научным и политическим центром страны. Среди грузин, студентов Петербургского университета, был и Илья Чавчавадзе (1837—

1907) — будущий великий грузинский писатель и общественный деятель, имя которого ознаменовало целый период в истории родной культуры и литературы. Обладая многогранным талантом, широкой эрудицией, И. Чавчавадзе был борцом за социальную справедливость, принципиальным защитником национального достоинства родины, ее духовных ценностей, в особенности грузинского языка. Его творчество вобрало опыт многовековой грузинской культуры и обогатило традиции грузинской художественной литературы.

Уезжая в 1857 г. в Петербург, начинающий поэт написал стихотворение «Кварельским горам», которое воспринималось как его клятва в любви к отчизне: «Где бы я ни был, со мною вы, горы, повсюду...». В Петербурге И. Чавчавадзе сблизился с передовой молодежью, группировавшейся вокруг «Современника» и читавшей «Колокол» Герцена и Огарева. Увлеченный произведениями Белинского, Чернышевского и Добролюбова, студент Чавчавадзе вырабатывал платформу своей будущей деятельности. Поэтическим манифестом считается его стихотворение «Поэт»:

...На землю небом послан я

Не для одних лишь сладких песен.

Посла небес, меня народ

Растит — небесного земное;

Я с богом говорю затем,

Чтоб весь народ пошел за мною.

И бога жертвенный огонь

Лишь потому в груди пылает,

Чтоб быть народу братом, — боль

Его и радость разделяя...

(Перевод Б. Серебрякова)

Творчество И. Чавчавадзе — реализация этой поэтической программы. Глубокая озабоченность судьбой Грузии пронизывает всю его литературную и общественную деятельность, начиная с 1857 г., вплоть до 30 августа 1907 г., когда злодейским выстрелом была трагически оборвана жизнь великого художника и гражданина. Патриотическими идеями проникнуты такие лирические шедевры поэта, как «На чужбине», «Пусть я умру», «Матери грузина», «Элегия», «Мое перо», «Почему ты приуныла, милая страна?», «Базалетское озеро» и др. В его эпических полотнах предстают картины политического угнетения родины («Призрак», «Царь Димитрий Самопожертвователь»). В условиях свирепой цензуры он часто обращался к прошлому, к аллегориям, символам, эзоповскому языку. В драматической поэме «Мать и сын» поэт говорит о необходимости сплочения народов, жаждущих освобождения. Идея объединения покоренных народов прослеживается и в поэме «Призрак», начатой еще в Петербурге, в которой он выступает против национального и социального угнетения, и в стихотворении «29 мая 1871 года», пронизанном искренним сочувствием к побежденным защитникам Парижской коммуны.

Илья Чавчавадзе

Фотография

Писатель обращался и к другим актуальным проблемам. В поэме «Несколько картин или эпизодов из жизни разбойника» (1860), в повести «Рассказ нищего» (1859) столкновение полярных сил разрешается трагическим финалом: гибнут и крестьяне, и их угнетатели. В рассказе «Человек ли он?» (1861—1863) он показывает интеллектуальную нищету деградирующего помещичьего сословия. Суровая сатира писателя беспощадно клеймит тех, кто позорит нацию, кто тормозит движение общества вперед. Рассказ «У виселицы» (1879), поэма «Отшельник» (1883), повесть «Отарова вдова» (1886) посвящены «проклятым» вопросам неправедного мира. Писатель улавливает в обществе микробы

хладнокровия, разобщенности, его тревожит равнодушие, черствость, торжество эгоизма. Он стремится противопоставить им высокие идеалы. Его «Отшельник» является гимном добру и красоте, которые, по убеждению поэта, являются началом всего сущего на земле. Так были реализованы задуманные И. Чавчавадзе еще в юности планы и задачи, сформулированные в первом же его художественном произведении «Записки путника, или от Владикавказа до Тбилиси» (1861—1863), которые лишь по внешнему признаку можно отнести к жанру путешествия. В этом замечательном памятнике грузинской общественно-философской мысли автор рассуждает о назначении человека, говорит об эстетических идеалах и стремлениях передовой грузинской молодежи, которую тогда называли «таргдалеули» («испившие воду Терека», т. е. побывавшие в России); о необходимости обретения политической свободы. В этом произведении прозвучала скорбь по утерянному духовному единству народа, по забытым здоровым народным традициям. Движущей силой общественного прогресса И. Чавчавадзе считал народ. Он утверждал, что историю творят народные массы, которые являются созидателями культуры и хранителями языка. И. Чавчавадзе умел постигать трепетную душу народа, внутренний мир человека. Созданные им образы и характеры, художественные коллизии и конфликты проникнуты подлинным демократизмом и гуманизмом.

Творчество И. Чавчавадзе — энциклопедия жизни Грузии. Недаром народ видел в Чавчавадзе своего духовного пастыря, великого писателя и общественного деятеля, творчество которого вошло в сокровищницу культуры Грузии.

Сверстником и сподвижником И. Чавчавадзе был замечательный поэт Акакий Церетели (1840—1915). На протяжении полувека он, как и И. Чавчавадзе, нес тяжелое, но благородное бремя наставника и учителя своего народа в сложных общественно-политических условиях самодержавной реакции 70—90-х годов XIX в. и позднее — во время революции 1905 г.

В поэзии А. Церетели нашли отклик актуальные проблемы политической, социальной, культурно-литературной жизни грузинского народа. Его стихотворения были популярны, многие из них стали любимыми народом песнями. В качестве примера можно назвать известную песнь «Сулико». А. Церетели прославился своей лирикой, хотя он писал поэмы, рассказы и произведения других жанров. Поэтический язык был близок к той среде, которая ему была хорошо знакома с первых дней жизни, — среде грузинского крестьянства. Ведь будущий поэт по тогдашним обычаям первые детские годы провел в доме своей няни в деревне. «И я должен сознаться, — писал он в своих воспоминаниях — если во мне сохранилось что-либо доброе и хорошее, то главным образом благодаря тому, что я рос в деревне, вместе с крестьянскими ребятами».

Как и многие грузинские шестидесятники, А. Церетели учился в Петербурге. Возвратившись на родину в 1862 г., он стал активно сотрудничать в грузинской прессе. Отбросив витиеватость и тяжеловесность старого литературного стиля, он утвердил новую художественную традицию, которая впоследствии приобрела много последователей. Его стихи отличались изящной простотой, музыкальностью, естественностью. Подобно И. Чавчавадзе, поэт избрал главной темой своего творчества борьбу за свободу и независимость родины, его произведения были полны сочувствия к бедствиям крестьянина. Свою «чонгури», т. е. свою поэзию, он посвятил служению правде, народу; звучание струн этого музыкального инструмента — стихотворения — должно выражать многоголосую жизнь, горе и радость народа; поэзия, по мысли А. Церетели, должна быть всем доступной и желанной и помогать страждущим; поэт должен смело и упорно бороться против общественного зла: «Я беру мою чонгури, чтобы правде послужила, // Чтоб она, встречая бури, мысль на бой вооружила». Поэт — голос самой жизни. Сердце и разум поэта должны как зеркало отражать то, «что мелькнет у входа». Однако это зеркало не может и не должно быть бесстрастным. И если поэт с гневом обрушивается на врагов своего народа, то друга он приветствует заздравной чашей.

Особое же отношение у поэта к Родине: «В иконостасе мирозданья отчизны образ всех милей». Патриотизм А. Церетели органически сочетался с интернационализмом, с добрым отношением к достойным сынам других народов. Так, например, армянскому драматургу Г. Сундукяну он посвятил стихотворение, в котором говорил: «Ты армянин, а я — грузин, и все же братья мы родные». Родина виделась А. Церетели в разных образах — реальных, аллегорических, символических: она — и возлюбленная поэта, и спящая красавица, которую усыпили враги; она — то утренняя заря, то героиня Руставели, Нестан-Дареджан, заключенная в крепости... Иногда поэт сопоставлял современность с историческим прошлым, воспевал мужество и отвагу сынов страны, без раздумий отдавших Родине свои жизни. А. Церетели вспоминает Торникэ Эристави и Давида Куропалата из поэмы «Торникэ Эристави», Бидзину Чолокашвили, Шалву и Элизбара Эристави из «Баши-ачуки», Цотне Дадиани из поэмы «Натела», Ираклия II из драматической поэмы «Патара Кахи», или же героя грузинской мифологии Амирана для противопоставления героического духа индифферентности современного поэту общества. Поэт верил, что, подобно Амирану, грузинский народ «цепи разорвет... сбросит он страданий бремя, встретит радости приход».