История зарубежной литературы XVII века
Шрифт:
Ко всем этим отрицательным факторам исторического развития Германии прибавилась опустошительная Тридцатилетняя война (1618–1648), ставшая подлинной национальной катастрофой. Она истребила большую часть населения, разрушила города, уничтожила культурные ценности, привела к экономической разрухе, а долгожданный мир только закрепил феодальную раздробленность страны.
Официальной причиной войны была религиозная вражда между протестантскими и католическими князьями Германии, но истинные мотивы конфликта носили политический и экономический характер. Постепенно в войну оказались втянутыми почти все европейские страны. К протестантскому Союзу (созданному еще в 1608 г.) примкнули Швеция и Дания, преследовавшие в этой войне свои политические интересы. Католическую Лигу (созданную в 1609 г.) возглавил курфюрст Баварский, получивший поддержку австрийских, а затем и испанских Габсбургов. Что касается Франции, то эта католическая страна выступила на стороне протестантских князей, ибо рассчитывала таким путем ослабить своего главного политического соперника — Испанию.
Реальным театром военных действий стали германские земли, в том числе Богемия и Силезия, подчиненные Австрии и особенно ощутимо пострадавшие от войны и контрреформации. Война
Среди идеологических факторов, сформировавших духовную атмосферу эпохи, следует выделить прежде всего резко выступившее к этому времени противоречие между успехами естественных наук и религиозным мировоззрением. Большинство немецких писателей XVII в. были людьми широко образованными и начитанными. Наряду с традиционным знанием древних языков, истории и литературы, они изучали философию, юриспруденцию, астрономию, физику, математику, владели многими европейскими языками. Вместе с тем не следует забывать, что в университетском преподавании того времени не проводилась четкая грань между астрономией и астрологией, алхимией и химией, наряду с подлинными науками преподавалась хиромантия. В сознании многих писателей и мыслителей той эпохи научные теории уживались с суевериями, а религиозные догмы с такими «еретическими» взглядами, как учение Коперника и Галилея. Попытки примирить эти полярные позиции обычно оказывались несостоятельными, отсюда — ощущение кризиса и растерянности перед непостижимой сложностью мироздания и бессилием человеческого разума объяснить ее. Все это еще более усугубляло трагическое мироощущение, порожденное разрушительной и затяжной войной. Проповедуемая религией идея бренности человеческой жизни, суетности и мимолетности земных благ и радостей получала подтверждение в жестокой действительности Тридцатилетней войны. В поисках устойчивых нравственных ценностей мыслители и поэты той поры обращались к философии неостоицизма, к идее самопознания, самосовершенствования, стойкости и мужества перед страданиями и ударами судьбы, постоянства и верности своему нравственному идеалу. Эти идеи неостоической философии были свойственны как писателям-протестантам, так и католикам.
Другой характерной особенностью идеологической атмосферы Германии XVII в. было возникновение множества религиозно-мистических сект, оппозиционно настроенных по отношению к официальной лютеранской церкви. Реформация открыла путь к критическому пересмотру веками сохранявшейся церковной догматики, к более свободному толкованию религиозных истин. В Германии соседствовали три религии: лютеранство, католицизм и кальвинизм. Уже сама эта множественность вероучений создавала почву для распространения сект, стоявших за пределами официальных религий и отражавших неудовлетворенность широких масс итогами лютеровской реформы. За сто лет своего существования лютеранство обросло собственными догмами, утратило видимость свободы и опоры на разум, которые поначалу привлекли к нему широкие массы простого народа. Одним из главных очагов этих «еретических» сект, нередко носивших социально-утопическую окраску, стала Силезия, область, в которой сосуществование разных религий расшатывало представление об абсолютном авторитете в вопросах веры и которая в ходе трагических событий Тридцатилетней войны приняла на себя особенно тяжелые удары.
Наиболее крупной фигурой в этом плане был Якоб Бёме (1575–1624), простой сапожник, родом из Силезии, не получивший никакого систематического образования, но приобщившийся к философии путем самостоятельного чтения. Отвергая всякие официальные авторитеты в области как научного познания, так и богословия, Бёме считал, что человек может постигнуть тайны природы, бога и мироздания интуитивно, без посредничества церкви и ее служителей. Его пантеистически окрашенное учение, отмеченное проблесками стихийно-диалектического мышления, опиралось на идеи натурфилософов XVI в. (в частности, известного врача и физика Парацельса). Оно оказало значительное влияние на силезских поэтов середины и конца XVII в. — Ангелуса Силезиуса и Квиринуса Кульмана. Впоследствии сочинениями Бёме увлекались молодой Гёте и немецкие романтики. Этому немало способствовала образно-эмоциональная форма изложения, обильно уснащенная метафорами и символическими иносказаниями. В отличие от своих предшественников и современников — ученых философов, пользовавшихся латынью, Бёме писал по-немецки. Его главное сочинение «Аврора, или Восходящая утренняя заря» (1612) может считаться в равной мере философским трудом и памятником художественной прозы.
Все эти факторы наложили заметный отпечаток на немецкую литературу, в особенности на лирическую поэзию XVII в., насыщенную религиозно-философскими и нравственными мотивами.
Особенности литературного развития Германии в XVII в. во многом определяются той культурно-исторической и идеологической ситуацией, которая сложилась в этой стране в предшествующем столетии. Ученый гуманизм здесь получил выражение преимущественно в публицистических и философско-религиозных сочинениях. На другом полюсе культурного развития находилась поэзия цеховых бюргеров — мейстерзингеров и народные книги. Слияния гуманистической культуры, творчески впитавшей античное наследие, с национальными традициями народной литературы в Германии не произошло. Те процессы, которые в Италии, Франции, Англии, Испании привели к созданию великих национальных литератур, протекали в Германии замедленно и носили более узкий, односторонний характер. Так, неолатинская поэзия, возникшая в Италии в XV в., выступает в Германии в начале XVII в. как своеобразный «ученический» период в творчестве будущих крупных поэтов — М. Опица и А. Грифиуса. Подражание Петрарке, охватившее всю европейскую поэзию в XVI в., проявляется в немецкой лирике лишь в середине следующего столетия. С этими запоздалыми всплесками гуманистических традиций связано и резко отрицательное отношение к поэзии мейстерзингеров, которых расценивали как невежественных, доморощенных стихоплетов: достаточно назвать комедию Грифиуса «Петер Сквенц», в которой пародируется «доморощенное» искусство мейстерзингеров и самого крупного из них — Ганса Сакса. За вычетом этой презираемой «невежественной» поэзии немецким лирикам XVII в. не на что было опереться в национальной культуре недавнего прошлого. Образцами
Процесс создания национальной литературы, и в особенности поэзии, осложнялся еще и языковой ситуацией. Отсутствие общенациональной языковой нормы, крайняя засоренность лексики иностранными (преимущественно французскими) словами уже с первых десятилетий XVII в. начинают вызывать тревогу в кругах, озабоченных состоянием национальной культуры. В 1617 г. в Веймаре было основано первое из многих немецких языковых обществ — «Плодоносящее общество» (позднее получившее название «Пальмовый орден»). Инициатором его создания был князь Людвиг Ангальт-Кетенский, взявший в качестве образца флорентийскую «Академию делла Круска» (основанную в 1582 г.). Первоначально членами общества были немецкие правящие князья и аристократы, но вскоре его состав пополнился рядом писателей из бюргерской среды. Быть принятым в члены «Плодоносящего общества» считалось высокой честью. Общество оказывало писателям — своим членам поддержку в издании их сочинений. Устав общества предусматривал наряду с заботой об очищении и совершенствовании немецкого языка облагораживание нравов и внешних форм поведения. Таким образом, в задачи общества входило формирование светской культуры нового типа в духе общеевропейского культурного развития. По образцу «Плодоносящего общества» позднее возникли другие: «Общество Ели» в Страсбурге (1633), «Немецкое общество» в Гамбурге (1643), «Пастушеский и Цветочный орден» в Нюрнберге (1644). Все эти общества ставили перед собой общую цель — очищение немецкого языка от иностранных и диалектных слов, его приспособление к запросам рождающейся литературы — изящной и утонченной. В русле этой деятельности возникают и многочисленные руководства по поэтике.
Отсутствие достаточно авторитетной национальной литературной традиции, на которую можно было бы опереться при выработке образцового литературного языка, заставляло многих писателей (в особенности в первой половине века) обращаться к переводам из древних авторов и из европейских писателей нового времени. Эти переводы служили материалом и своего рода «лабораторией» для шлифовки и создания изящного литературного стиля. Вообще для немецких писателей того времени характерны разносторонние культурные контакты с другими странами — Францией, Англией, Италией, Голландией. Общими предпосылками этих контактов следует считать внешнеполитические связи, вызванные ходом войны, и, с другой стороны, универсальность знаний и интересов многих немецких писателей XVII в., стимулировавшую их желание расширить свой кругозор и ближе соприкоснуться с культурой передовых европейских стран.
Периодизация немецкой литературы XVII в. определяется главным историческим событием эпохи — Тридцатилетней войной. Литература первой половины века целиком стоит под знаком трагических событий войны и того комплекса нравственных, философских и политических идей, который складывается в этих условиях. Это время расцвета прежде всего лирической поэзии, обнаруживающей большое идейное, жанровое и стилистическое разнообразие. Тогда же активно разрабатываются вопросы поэтической теории. На исходе войны создаются значительные драматические произведения (трагедии Андреаса Грифиуса), в которых насущные вопросы общественной, политической и нравственной жизни облекаются в обобщенную и объективную форму.
Вестфальский мир 1648 г., не оправдавший всеобщих надежд и чаяний, является логическим рубежом в литературном развитии. Литература второй половины века пытается осмыслить итоги войны, ее политические, социальные, нравственные последствия. В этот период заметно усиливается сатирическая струя, получившая отражение в разных жанрах — в лирике (эпиграммы Логау), бытовой комедии (К. Вейзе и К. Рейтер), романе (Гриммельсгаузен). В последней трети века все более ощутимой становится социальная поляризация литературы. В лирике проступают черты сословно-замкнутой аристократической культуры — формализация внешних приемов, утяжеленная словесная орнаментальность, вычурная метафорика при ограниченном круге тем. Отчасти эти тенденции получают отражение и в галантно-авантюрном романе. Бюргерская линия отчетливо прослеживается в комедии и бытовом романе, которые обретают, в особенности в конце века, грубовато-натуралистические черты.
Особое место в литературе занимают произведения, стоящие за пределами художественных жанров, но ставшие значительными культурными событиями своего времени. Это прежде всего знаменитая книга Адама Олеария «Описание путешествия в Московию и через Московию в Персию» (1647), содержащая подробные сообщения о России, увиденной глазами образованного и наблюдательного иностранца.
Борьба и размежевание художественных направлений не получили в немецкой литературе такого резкого и принципиального выражения, как в литературе Франции. Хотя первый трактат по поэтике — «Книга о немецком стихотворстве» Мартина Опица (1624) — опирался на Аристотеля и Горация, а также на французских и итальянских теоретиков XVI в. и шел в целом в русле классицистской традиции, последующая разработка поэтической теории и вся художественная практика немецких поэтов развивались в духе эстетики барокко. Соблюдение отдельных положений поэтики классицизма (правила трех единств, учения о разделении жанров и т. д.) не противоречит этой тенденции. Общие принципы подхода к слову, образная система, композиционная структура поэтического текста отражают исходные позиции барочного видения мира: его трагическую разорванность и полярность, символическую многоплановость каждого схваченного явления жизни, его динамическое восприятие и изменчивость. С течением времени художественные формы, органически выражающие барочное мировосприятие, утрачивают связь с наиболее жгучими проблемами современности, превращаются в штампы. Именно эта вторичная, эпигонская литература конца века навлекла на себя резкую критику в период раннего Просвещения, обвинения в «напыщенности», затемненности словесного выражения. Она дискредитировала в глазах последующих поколений немецкую поэзию XVII в. в целом, в том числе и ее величайшие достижения. Из всех поэтов XVII столетия эпоха Просвещения признала лишь Логау, чьи эпиграммы были изданы Лессингом. Их остросатирическая направленность и обличительный пафос были близки демократическим тенденциям зрелого Просвещения. Эпизодическое увлечение отдельными поэтами (Фридрихом Шпее, Грифиусом) наблюдается в эпоху романтизма, но подлинное открытие поэзии немецкого барокко и связанный с этим пересмотр и переоценка всего литературного развития Германии XVII в. наступают лишь в XX столетии.