История зарубежной журналистики. У истоков журналистики
Шрифт:
«Новости имеют древнюю и вездесущую природу: каждое общество обладает системой для отслеживания событий, характеризующихся новизной и отклонением от обыденного, поскольку любому обществу необходимо реагировать на изменения той среды, в которой оно существует, – утверждает Д. Нероне. – В этом смысле новости лишены истории, хотя её имеют различные способы их распространения, такие как газеты» [106, р. 196].
Но если, согласно предположению М. Шадсона, часть функций журналистики, включая информационную, в ближайшем будущем может быть перераспределена между нежурналистскими организациями, то это неизбежно приводит нас к необходимости поиска нового основания для её определения, более универсального, чем газеты и даже новости. Например, такого, которое ещё в 1974 г. предложил в своём знаменитом эссе «The Problem of Journalism History» американский исследователь Д. Кэри:
И это приводит нас к необходимости достаточно глубокого прочтения истории журналистики начиная с того момента, когда на смену мифологической форме сознания начинает приходить современное.
• Аполлонова, Л. П. Журналистика как социальный институт [Текст]: учеб, пособие / Л. П. Аполлонова. – Ростов н/Д: Логос, 2010.
• Ахмадулин, Е. В. Краткий курс теории журналистики [Текст]: учеб, пособие / Е. В. Ахмадулин. – М.; Ростов н/Д: МарТ, 2006.
• МакКуэйл, Д. Журналистика и общество [Текст] / Д. МакКуэйл. – М.: МедиаМир: Факультет журналистики МГУ имени М. В. Ломоносова, 2014.
• Прохоров, Е. П. Введение в теорию журналистики [Текст] / Е. П. Прохоров. – М.: Аспект Пресс, 2011.
Глава 2
Пражурналистские явления античности и средневековья
Итак, мы упомянули о том, что существует два лагеря исследователей журналистики: одни, подобно Д. Хартли и
М. Шадсону, считают её продуктом современности, чья история насчитывает в лучшем случае две-три сотни лет, а другие, как М. Стефенс, полагают, что её корни уходят глубоко в прошлое, ко временам Античности, а возможно, и дальше.
Но что именно в эпоху Античности следует рассматривать в качестве пражурналистских явлений? Существует несколько ответов на этот вопрос.
«Сами журналисты склонны отодвигать дату рождения своей профессии как можно дальше в прошлое, – утверждает в одной из своих работ Ж. Челаби, – и журналисты, переквалифицировавшиеся в историков, часто приводят римские Acta Diurna, ежедневные отчёты о политической жизни, записанные на стенах Форума, как первый пример журналистики» [70, р. 1]. Это саркастическое замечание является наглядным примером разногласия двух «интерпретационных сообществ» в журналистике, самих журналистов и её исследователей. Тем не менее в замечании Челаби содержится известная доля правды. Так, в одном из учебников, изданных при поддержке ЮНЕСКО, утверждается: «История современной журналистики уходит в прошлое по меньшей мере ко временам античного Рима. Город обладал всеми компонентами для создания современной медиасистемы: высоким уровнем грамотности и обширной потенциальной аудиторией, испытывавшей значительный интерес к текущим событиям и располагавшей досугом для чтения. Acta Diurna Populi Romani (Ежедневные свершения римского народа) представляли собой рукописный отчёт о новостях империи» [96, р. 91].
Наконец, нам никуда не деться от того факта, что к латинскому прилагательному «diurnal», т. е. «ежедневный», восходят своими корнями английские слова «journal» и «journalism».
Причина «исторической близорукости» исследователей, подобных Ж. Челаби и Д. Хартли, заключается в том, что они склонны отождествлять журналистику с газетами, – полагает австралийский исследователь К. Уиндшул. По его собственному мнению, «истоки журналистики лежат там же, где лежат истоки истории». В качестве подтверждения тому он указывает на «Историю Пелопоннесской войны» Фукидида, которая, по его мнению, представляет собой «не описание событий прошлого, а, скорее, текущие комментарии о ходе войны по мере её развития». «Фукидид заслуживает признания не только как первый историк,
Наконец, ещё одна точка зрения предполагает, что журналистика является закономерным порождением демократии как формы государственного устройства, а потому истоки первой должны лежать там же, где и второй: «И журналистика, и демократия возникли в античной Греции. Обе оказались неразрывно связаны», – утверждает австралийский автор С. Лэмбл [98, р. 4]. В соответствии с этим взглядом, «главное предназначение журналистики заключается в том, чтобы обеспечивать граждан информацией, необходимой, чтобы они могли оставаться свободными и осуществлять процесс самоуправления» [115, р. 12]. И хотя существование подобной связи порой оспаривается, как это делает соотечественница С. Лэмбла Б. Джозефи, полагающая, что для журналистики важна не демократия как форма политического устройства, а свобода выражения и определённая степень профессиональной автономии сотрудников СМИ [94], вопрос о взаимосвязи журналистики и демократии, несомненно, заслуживает пристального рассмотрения.
«Афинская демократия не была самой первой в греческом мире, – пишет И. Е. Суриков. – …Однако именно демократия, сложившаяся в Афинах классической эпохи, стала, во-первых, самой развитой, сильной и яркой во всей античной истории, во-вторых, наиболее стабильной и долговечной, а не эфемерной, как демократии периода архаики (она просуществовала почти два столетия), в-третьих, оказала, бесспорно, наибольшее влияние на всю последующую историю человечества. Многие ключевые категории (хотя, естественно, отнюдь не все), выработанные афинской демократией, легли в основу устройства современных демократических государств» [46, с. 7—28].
Одним из наиболее важных отличий афинской демократии от современных было то, что она являлась прямой, а не представительной, и её высшей властью выступало общее собрание граждан, а не какой-либо выборный орган, подобный парламенту. Кроме того, большинство выборных должностей в Афинах (за исключением тех, что были связаны с ведением войн и управлением финансами) замещались по жребию [4] , в силу чего, как справедливо отмечает И. Е. Суриков, это была «демократия непрофессионалов» [там же, с. 38].
4
При этом исполнение подобных должностей оплачивалось, благодаря чему их могли занимать не только состоятельные люди, как в олигархических государствах. Вместе с тем это сделало демократию довольно дорогостоящей вещью, позволить себе которую Афины могли благодаря форосу, т. е. военному налогу, поступавшему от союзников по Делосской симмахии.
«Древность не знала представительной системы правления, власть в государстве принадлежала только тем членам правящего сословия, которые являлись в сенат, и только тем гражданам, которые толпились на площади народного собрания; и, обращаясь к ним лично, хороший оратор одной выразительной речью мог решающим образом повлиять на государственную политику», – писал известный российский литературовед М. Л. Гаспаров [12, с. 7]. Эта особенность античных демократий привела к превращению ораторского искусства в необходимый элемент всей государственной системы и, в свою очередь, к появлению софистов – группы странствующих учителей, обучавших молодых людей тому, как добиться успеха в обществе. Средством для этого выступала риторика – искусство говорить красиво и убедительно.
Софистика, утверждает М. Л. Гаспаров, «была духовным детищем демократии. Демократическим было прежде всего само предложение научить любого желающего всем доступным знаниям и этим сделать его совершенным человеком – предложение, которым больше всего привлекали к себе внимание софисты» [там же, с. 9]. Другим проявлением демократического характера софистики, по его мнению, становится признание относительного характера истины. «Человек есть мера всех вещей, тех, которые есть, – что они есть, тех, которых нет, – что их нет», – утверждал Протагор из Абдеры, а следовательно, каждый вправе иметь своё мнение о любом предмете, и оно имеет столько же прав на существование, как и любое другое. В подобной ситуации нельзя утверждать, что одно из них является более истинным, можно лишь признать, что одно мнение убедительнее другого. Обучением тому, как представить своё мнение наиболее убедительным, и занимались софисты.
Диверсант. Дилогия
Фантастика:
альтернативная история
рейтинг книги
