История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 7
Шрифт:
Я был весьма рад, что он отбыл до моего прибытия. Старый офицер по фамилии Рамини, живущий в той же гостинице, что и я, спросил, не могу ли я взять с собой пакет, который г-н де Сен-Пьер, консул Испании, должен отправить в Геную маркизу Гримальди. Я с удовольствием согласился, тем более, когда узнал, что это тот же человек, которого я недавно видел в Авиньоне. Тот же Рамини спросил у меня, не был ли я знаком в Авиньоне с м-м Стюарт, которая провела две недели в Ницце со своим так называемым мужем, без единого су, ни с кем не разговаривая, очаровав всех своей красотой и не обменявшись ни с кем ни единой улыбкой. Я сказал ему, что она больше
— Но, — добавил я, — как смогла она выехать отсюда без денег?
— Никто ничего не знает. Она уехала в коляске, и хозяин заплатил. Я весьма интересуюсь этой женщиной. Г-н де Гримальди сказал мне, что она отказалась взять у него сотню луи, и что она так же повела себя с одним венецианцем. Это, может быть, вы.
— Это я; но я, тем не менее, дал ей денег.
Комендант Петерсон пришел ко мне повидаться к вечеру, и я увидел, что он очарован моей красавицей Розали. Что меня развлекло в этом городе, где скучно и где комары сжирают иностранцев, предпочитая их местным, это маленький банк в фараон, в который играют в кафе, и где я захотел, чтобы Розали тоже играла. Ей везло все три дня, и она выиграла двадцать пьемонтских пистолей. Она сложила их в маленький мешочек, и говорила мне позднее, что мечтала иметь мешок с деньгами. Я на нее рассердился за то, что она нарушила свое слово, не сказав мне об этом желании, но мы легко помирились.
Так я привязался к ней, надеясь, что она останется со мной до конца моих дней, и, живя с ней в довольстве, мне не нужно будет бегать от красотки к красотке. Погода, между тем установилась прекрасная, и мы отчалили в начале ночи, и через день, рано утром, причалили в Генуе, которой я еще не видел. Я поселился в гостинице «Св. Марта», где, ради приличия, снял две смежные комнаты, поместив моих слуг в прилегающем кабинете.
Назавтра я отправил с Костой пакет г-ну Гримальди и затем пошел занести свою визитную карточку к дверям его дворца.
Местный слуга, которого я нанял, отвел меня к торговцу тканями, у которого я накупил кое-чего, чтобы занять Розали, которой не хватало белья. Этот подарок доставил ей большое удовольствие.
Мы были еще за столом, когда мне объявили о маркизе де Гримальди, который меня обнял, поблагодарив за то, что я позаботился о его пакете. Первое, что он спросил, были новости о м-м Стюарт, и выслушав всю историю, он посмеялся и сказал, что он не знает, как поступил бы на моем месте. Поскольку он разглядывал с большим вниманием Розали, я сказал ему, что это девица, ум которой интересует меня столь же, сколь и красота. Я сказал, что хотел бы найти ей хорошую девушку, которая сможет служить ей в ее комнате, работать с ней над бельем, выходить с ней, будучи одетыми по местной моде, и особенно говорить с ней на хорошем итальянском, чтобы она смогла ему научиться, потому что я хочу иметь возможность представлять ее во Флоренции, в Риме и в Неаполе.
— Почему не хотите вы испытать это истинное удовольствие здесь, в Генуе? Я могу, под титулом, который вы мне назовете, представить мадемуазель везде, начиная с моего дома.
— У нее есть причины, весьма уважительные, не показываться здесь никому.
— Этого достаточно. Рассчитываете ли вы провести здесь какое-то время?
— Не более месяца. Наши развлечения будут состоять в осмотре города и окрестностей и в посещении театра. Мы с удовольствием будем проводить часы за столом, где каждый день будем есть превосходные
— Это замечательно. Не могу вам предложить ничего более счастливого, чем жизнь, которую вы предположили вести здесь. Я попытаюсь, мадемуазель, найти вам девушку, которая будет хорошо вам служить во всем.
— Вы, месье? Вы очень добры, интересуясь мной.
— Бесконечно, и тем более непосредственно, что при этом мне кажется, будто я в Марселе.
Розали краснеет, потому что не знает, как она грассирует, и что поэтому человек, который путешествовал, может сразу распознать ее родину, но я сразу вывел ее из затруднения, объяснив все, и она успокоилась.
Я спросил у г-на Гримальди, как я могу получать «Журнал ученых», «Меркюр де Франс» и все издания в том же духе, и он обещал направить ко мне разносчика, который этим займется. Уходя, он сказал, что придет ко мне завтракать послезавтра, если я позволю ему принести мне в подарок своего шоколада, который, как он надеется, я найду превосходным. Я сказал, что он не может сделать мне более приятного подарка.
После его ухода она попросила отвести ее к модистке, где она хочет закупить лент и прочих вещей, которые ей необходимы, оплатив это из собственных денег и при этом сама торгуясь, так, чтобы я не вмешивался.
— От всего сердца. И потом мы пойдем в комедию.
У модистки, которая оказалась француженкой, я нашел, что моя маленькая любовница очаровательна; она была важной, знающей, она заказала чепчики по самой последней моде, она торговалась и потратила пять или шесть луи очень достойно. Я сказал ей на выходе, что меня приняли за ее лакея, и что я хочу отомстить. Говоря это, я втянул ее в лавку, где торгуют украшениями, и купил прекрасные застежки из стразов, серьги и колье, не дав ей сказать ни слова, заплатил, сколько попросили, и мы вышли.
— Дорогой друг, то, что ты купил, очаровательно, но ты не умеешь тратить свои деньги. Поторговавшись, ты выгадал бы, по меньшей мере, четыре луи.
Мы пошли в комедию, но, ничего не понимая, она так заскучала, что с концом первого акта попросила отвести ее в гостиницу. Я нашел там коробку, которую мне послал г-н Гримальди, содержащую двадцать четыре фунта шоколада. Я сказал Коста, который мне похвастался своим умением его готовить, что завтра, с приходом г-на Гримальди, он должен будет приготовить три чашки.
Он пришел в девять часов с торговцем, который продал мне два больших куска самого тонкого бесцветного хлопка, украшенного фестонами цветов разного цвета, изготовленного в Пекине, из которого Розали должна была пошить два меццаро [13] , чтобы прогуливаться по Генуе с головой, прикрытой по местной моде, как в Венеции носят сендаль , а в Мадриде — мантилью .
Я поблагодарил его за щедрый подарок шоколада, что он мне отправил, и который мы нашли превосходным. Коста раздулся от гордости, удостоившись похвал г-на Гримальди за мусс, который он научил его делать, а затем Ледюк объявил мне о приходе женщины, имя которой я не знал. Г-н Гримальди сказал, что это мать горничной, которую я просил его мне подыскать.
13
капюшон — прим. перев.