История жизни герцогини Амальти
Шрифт:
– Чем вам Честер не нравиться? – вместо того, чтобы молча уйти и замять, леди поддаваясь эмоциям понеслась на словесной волне.
– Идите к себе – тихо, угрожающе прорычал глава.
«Вот она спесь, полезла!», злорадно подумала Элья.
«Сам бывший баронишка, а туда же, за чистоту голубой крови, борется»
– Не пойду. Я считаю Честера достойным мужчиной, он умён, храбр, отважен, ему не чужда честь. Любой нынешний вельможа начинал свой род с такого предка, как Честер.
– Миледи, пройдите к себе, вы утомились с дороги.
Игнорировать доведённого до бешенства главу было не безопасно, и графиня гордо подняв голову ушла.
Оставшись одна в своём уютном и родном «ласточкином гнезде», она чинно села за стол и схватившись за горящие щеки начала не то, чтобы обдумывать, что произошло внизу, на глазах у всех, а стала искать оправдания своим словам.
Досталось классовому неравенству, всеобщей зашоренности, массовому попранию прав человека. Обида за Честера поглотила её.
«Как он скривился!», не могла забыть девушка выражение лица Родэрика.
«Хватит ли у меня сил и мужества отстоять любимого?», забеспокоилась миледи и тут же окончательно для себя решила, что если она не сможет, то грош ей цена, не надо было тогда такую никчемную и спасать. Неужели она не способна на поступок? И только после гордого шествия в мыльню, под взглядами высыпавших жителей крепости, которые таращились на неё, как будто впервые видели, когда успокоившись, потому что все решено, мелькнула мысль, а Честер-то согласится? С тем она и заснула.
С утра занявшись маленькими женскими делами, такими как разбор вещей, раскладывание покупок, пришлось замочить гору вещей для стирки, сбегать на террасу проверить свой садик, девушка ловила себя на боязни проведать старшину.
После обеда её пригласил для беседы сэр Родэрик, после которой она вылетела злобно выплёвывая ругательства. Рыцарь давил, наседал, графиня уходила в глухую оборону и всё больше чувствовала себя обязанной защитить любимого, создать в этом заскорузлом обществе прецедент. К тому же, глупо билась тщеславная мысль, которую Элья прогоняла, что она войдёт в историю королевства, как первая женщина, не побоявшаяся сплетен и угроз, поднявшая своего мужчину по аристократической лестнице.
Успокоившись немного, миледи пошла проведать, как устроили ребята своего старшину. В лечебной палате никого, кроме Честера не было. Зябко поёжившись и сделав пометку для себя, что нужно принести парню нормальное шерстяное одеяло, взамен вытертых шкур, девушка уселась на соседнюю лавку. Она видела, что старшина уже в курсе её громких заявлений и тоже не знает, что сказать.
– Как ты себя чувствуешь? – робко спросила Элья.
– Хорошо. Лекарь намазал спину, для лучшего заживления, как только впитается, можно будет уходить отсюда.
– Даже так? Может лучше остаться здесь, под присмотром?
Честер пожал плечами и тут же поморщился.
– Скучно тут, как помер.
–
– Зачем? – пряча глаза спросил раненный.
– Зачем? Наверное, потому что… Я думала… Мне показалось, что мы… - «Боже, как стыдно и сложно»
– Вам показалось, - совсем отвернувшись глухо произнес Честер.
Два слова были равносильны удару. Элья не готова была их услышать и обомлела. Первой её мыслью было «позор, какой позор», но после она засомневалась, в происходящем. Ведь сегодня на неё давил глава гарнизона, а если он был тут, то что может парень противопоставить ему? От нового понимания ситуации дышать стало легче и подойдя ближе к лежащему на животе и отвернувшему голову к стене Честеру мягко спросила.
– Сэр Родэрик был? Или ещё кто?
Чувствуя нежелание отвечать, но уже действительно понимая, что наверняка, и огневики пропесочили, может даже граф Риисо пригрозил. И каждый обладал реальной властью, против которой старшине поставить нечего.
– Честер, ты мне скажи, если бы не зависел ни от кого, ты связал бы жизнь со мной …или не готов. Пожалуйста, подумай, если ты просто флиртовал, а я приняла это за нечто большее, то скажи об этом сейчас.
Мужчина повернулся и глядя в глаза откровенно произнес.
– Вы миледи лучшее, что случалось в моей жизни. Раньше я любил подниматься на самую верхнюю террасу, сяду там и любуюсь открывшимся видом на далекие горы днём, на звёзды ночью, сейчас я любуюсь только вами. Вы для меня всё то, к чему тянется моя душа. Я слежу за каждым вашим жестом, пытаюсь смотреть на мир вашими глазами, всё в вас для меня прекрасно. Я не знал раньше таких чувств.
Элья от набирающей обороты страстности слегка отступила, никто, никогда не говорил ей таких слов. Даже Эрик, доказывающий свою любовь к ней делами, поступками, не произносил таких речей, оберегая её от соблазна.
«До чего же сладко».
Мужчина подумав, что графиня смущена и хочет уйти, торопливо взял её за руку и продолжил.
– Дослушайте миледи, вряд ли я ещё когда наберусь храбрости и всё вам расскажу о своих чувствах. Вы вчера были смелой, я тоже рискну, даже если вы поймёте, что я недостоин, скажу. Я ловлю моменты, когда могу коснуться вас, потому что это волнительно, в своих мыслях я позволяю больше, глажу, прижимаю к себя, целую. Я мечтаю о вас, моё тело дрожит от мужского желания, но я страшно боюсь обидеть, нет для меня кары страшнее вашего невнимания, недовольства. Вы спрашивали, не приходил ли сюда сэр Родэрик и другие? Да, приходили, грозили. Много ли у меня можно отнять? Они это понимают, и больше грозят вам. Говорят, что король лишит вас титула, доходов, у вас не будет дома из-за меня. Если бы мы обручились, то какая вас ждала бы жизнь? Я мог бы заняться контрабандой, чтобы хоть как-то обеспечить вам тот уровень жизни к которому вы привыкли, но страшно вас было бы оставлять одну, среди незнакомых людей. Мы все здесь слишком грубы, просты, вам было бы тяжело.