История Золушки
Шрифт:
В любом случае наводить их будет «вышка», получающая информацию с радарных станций в режиме реального времени. Однако после взлета истребители окажутся практически в полной темноте, и лететь им придется по приборам. Низкая облачность, о которой предупредили метеорологи, не проблема, скорее наоборот. Землю все равно не видно, но есть надежда увидеть освещенные луной силуэты бомбардировщиков на фоне облачной пелены. А вот разглядеть соседа по группе в лунном свете крайне сложно, так что чем дольше истребители будут находиться в воздухе, тем больше будет «размываться» их строй. Общим будут лишь направление полета, эшелон и скорость. Ну и тактические приемы атаки на вражеские бомбардировщики в условиях ограниченной видимости. Тем не менее все пилоты будут стараться сохранять свое место в строю и не терять из виду соседей.
Итак, они взлетели, построились над освещенной прожекторами ВПП и пошли прямым курсом к отметке 9/3, постепенно поднимаясь на высоту пять тысяч метров. Радиолокационные станции и посты наблюдения и сопровождения корректировали их курс, выводя к цели. Но точность на таких расстояниях оставляла желать лучшего, измеряясь не в метрах и даже не в десятках метров. Так что последнее слово остается за пилотами истребителей. Были бы у них свои радары, тогда другое дело. Но таких маленьких приборов, чтобы поставить на легкий истребитель, в России пока нет. Да и у других тоже. Не доросли.
Кира держалась на левом фланге первой ударной группы, но шла чуть выше заявленного эшелона. Так ей иногда удавалось рассмотреть своих бойцов, но, увы, не всех и уж точно без привязки к номерам истребителей и именам пилотов.
– Говорит Бастион! – ожила рация. – Цели в километре к северу от вас. Эшелон четыре тысячи пятьсот – пять тысяч.
– Сохраняем высоту и строй! – передала Кира своим.
– Бастион, – переключилась она на КДП, – дайте нам привязку к карте.
– Говорит Бастион, – сразу же откликнулся аэродром. – Передаю координаты…
К сожалению, переговоры велись открытым текстом на постоянной волне, и, вполне возможно, кто-нибудь сейчас слушал их и принимал решение на уклонение. Но другой возможности у Киры просто не было. В такой ситуации, как эта, радиомолчание – не панацея. А знать свои координаты – уже, считай, полдела сделано.
– Здесь Девятый, – подал голос Львов. – Я на месте. Вижу томми. Следите за ракетами.
Но прежде, чем он успел подсветить вражеские машины, Кира сама наткнулась на бомбардировщик. Неожиданно ее «тринадцатый» попал в воздушный поток от вражеского винта, и Кире пришлось «отскочить», потеряв цель. Однако через несколько секунд она увидел отблески восьми патрубков. Перед ней летел четырехмоторный бомбардировщик! Медлить в такие моменты непозволительно, и, бросив в эфир короткое «Здесь Тринадцатый, атакую», она спикировала, «подныривая» под томми. Кто-то из разведчиков уже опознал марку самолета, и в эфире раздалось: «Галифакс! Галифакс!» Но Кире уже было не до того. Она атаковала, дав первую очередь по левой консоли крыла. Языки пламени вырвались из бензобака, осветив красные, белые и синие круги опознавательных знаков. Горящий бомбардировщик лег на бок и ушел вниз.
Шансов уцелеть у него не было, но экипаж мог еще спастись…
Охота продолжалась, и Кира послала свой истребитель вверх. Вокруг нее, куда ни брось взгляд, шел бой. Истребители атаковали «галифаксы». Трассеры тянулись к томми, но имел место и бешеный ответный огонь. «Поле боя» подсвечивали редкие ракеты и горящие бомбардировщики. И это было куда лучше, чем поиски во тьме.
«Пойди еще найди ту черную кошку в этой черной комнате… особенно если ее там нет… Но она есть!»
– Есть! – заорала она в полный голос, заметив темную тень по курсу.
Это был еще один «галифакс». Но с ним ей не повезло. Сбить с ходу не удалось, хотя Кире и показалось, что не промазала, а на новом заходе «тринадцатый» едва сам не влетел под шквальный огонь счетверенных орудий хвостового стрелка. Кире удалось уклониться, войдя в крутой вираж, но бомбардировщик она из виду потеряла. Ну, нет так нет, потеряла один, зато нашла другой, и вот этому бедолаге не повезло. Кира заходила сверху на встречных курсах. Контакт короткий, времени мало, но зато на несколько мгновений огромный самолет открылся перед ней сразу весь. И этого краткого зазора между двумя ударами сердца ей хватило на все. Увидеть. Принять решение. Нажать на гашетку. Кира пропахала «галифакс» длинной очередью почти во всю его длину – от кокпита до хвостового оперения, и, по-видимому, во что-то «такое» важное попала.
Вырулила к стоянке, заглушила двигатель и несколько минут просто сидела в кабине, не в силах поднять руку и двинуть ногой. Но тут уж техники вмешались. Прибежал их старший по команде зауряд-прапорщик Иванов – это случайно так вышло, просто он оказался к «тринадцатому» ближе всех, – влез на крыло, сдвинул колпак и взялся выколупывать Киру из кабины, освобождая ее попутно от ремней. Ругался страшно, но для Киры его мат звучал, как музыка. Она от него даже ожила немного и смогла самостоятельно снять шлемофон и очки и спрыгнуть с крыла. Спрыгнула, но ослабевшие ноги не удержали, и она осела на холодную землю. Села, подтянула ноги коленями к себе, обхватила их руками и, положив на них голову, вроде бы задремала. Ну или попросту отключилась на пару-тройку мгновений. Но поспать не удалось. Ее растормошила буфетчица Серафима – вообще, как позже выяснилось, по случаю тревоги к ВПП стянулось едва ли не все население городка, – напоила чаем. В полном смысле этого слова «напоила». У Киры примитивно дрожали руки, так что пришлось Симе помочь. А самостоятельно взять в руки кружку с горячим чаем, крепким, как чифирь, и сладким, как патока, Кира смогла только после нескольких первых глотков.
– Водки случаем нет? – спросила, сжав пальцы на горячей эмали.
– Есть! – подскочила к ней подпоручик Левина. – Держите, командир!
И протянула Кире полулитровую алюминиевую флягу.
«Ну не дура ли!» – вздохнула мысленно Кира, ей и кружку-то держать оказалось нелегко.
– Спасибо, Лиза! – поблагодарила она связиста. – Но не могли бы вы достать мне стакан?
К чести подпоручика, услышав просьбу комэска, Лиза все сразу поняла, и через минуту, максимум через две Кира получила и раскуренную папиросу в зубы и наполненный до половины водкой граненый стакан.
– Другим тоже выпить не помешает… – проявила Кира заботу о своих пилотах, но тут в разговор вмешалась пробегавшая мимо военврач Кленова:
– Пейте водку, Кира Дмитриевна, и ни о чем не волнуйтесь! Мы сами обо всех позаботимся.
Кира кивнула. Выпила в три глотка все, что было налито в стакан, вернула тару Левиной, благодарно кивнула подпоручику и, пыхнув папиросой, подняла с земли эмалированную кружку. Руки, что характерно, больше не дрожали, но на ноги Кира поднялась не раньше, чем допила свой чай. К этому времени она порядком продрогла. Нервное напряжение боя прошло, адреналин рассосался, и в «сухом остатке» осталась лишь усталая женщина в насквозь пропотевшем летном комбинезоне, сидящая на холодной, схваченной ночным заморозком, земле. Еще спасибо, Львов настоял, чтобы поддела под летний комбез шерстяной свитер, а то бы совсем кисло пришлось. Впрочем, свитер наверняка тоже промок, но вот водка и горячий чай действительно вернули ее к жизни, и, встав наконец на ноги, Кира передала кому-то опустевшую кружку и пошла проверять своих орлов…
Первый день после ночного боя прошел, как в тумане. Устала она за час с четвертью в воздухе смертельно. Не выспалась. Да и дел, как всегда, после таких событий набирается мама не горюй. Отчеты по всем инстанциям и, в принципе, обо всем, что в голову придет. Представления к наградам и, увы, «похоронки» – в данном случае письма родным и близким двух не вернувшихся из боя пилотов. Технические акты списания техники – три истребителя, побитые в хлам. Запросы на ремонт, в том числе и ее собственного «нумера тринадцать», и прочая, и прочая. Однако Львов о своем приглашении посетить лучший в городе ресторан не забыл. Напомнил об этом на следующий день ближе к вечеру и предложил ехать не откладывая.