Истребитель демонов
Шрифт:
Феликс пристально посмотрел на неё. Он не представлял, что в прошлой экспедиции участвовал кто–либо из людей.
— Это меня не удивляет, — печально сказал Феликс.
Он обладал значительным опытом в том, насколько упёртыми могут быть гномы.
— Кое–что удивило даже моего отца. Он не ожидал, что хоть кто–нибудь возвратится с того гибельного задания. Из–за последователей Хаоса подобное удавалось весьма немногим.
— Как давно был тот поход?
— До моего рождения. Более двадцати зим назад.
— Значит, гномы долго ожидали возможности вернуться.
— Вроде
— Что ты имеешь в виду?
— Борек просил отца сделать некие приготовления в нашем поместье. Собрать чёрную воду. Построить башню. Заготовить кое–какие припасы. В то время это казалось бессмысленным, но теперь, увидев этот корабль, думаю, что смысл мне ясен.
— Гномы построили базу, промежуточную станцию на земле твоего отца.
— Ага. И заплатили за это доброй гномьей сталью.
Поймав недоумённый взгляд Феликса, она улыбнулась ему и обнажила один из своих мечей, немного вынув его из ножен. Феликс заметил на клинке гномьи руны.
— У границ Хаоса золото нам без надобности. Оружие нам подходит больше, а гномы — лучшие оружейники в мире.
— Ты проделала долгий путь от Кислева до Мидденхейма. Далековато для прекрасной молодой женщины, путешествующей в одиночестве.
— Замечательно, господин Ягер! Я уже почти отчаялась услышать от тебя комплимент. В Кислеве мужчины более прямолинейны в подобных вопросах.
— Похоже, женщины тоже, — с лёгким удивлением заметил Феликс.
— Жизнь коротка, а зима долга, как мы говорим.
— Что это означает?
— Ты настолько бестолковый?
Феликс не мог ничего поделать, но чувствовал, что беседа выходит из под его контроля. Он ранее никогда не встречал женщин, похожих на эту кислевитку, и не был уверен, что это ему нравится. Женщины Империи не вели себя подобным образом, разве что за исключением маркитанток и девок из таверн, а Ульрика Магдова, несомненно, не относилась ни к тем, ни к другим. Вероятнее всего, он попросту недостаточно понимает её нрав. Возможно, это всего лишь манера поведения женщин–кислевиток.
Нарушив неловкое молчание, Ульрика произнесла:
— Я путешествовала до Мидденхейма не одна — хотя могла бы. При мне были телохранители из гусар моего отца. Они отбыли на север, а я ожидала возвращения с Бореком.
Впервые она не встретилась с ним взглядом. Он почувствовал, что она что–то скрывает и не был уверен, что же это может быть. Несомненно, тут было нечто большее, чем переглядывание. В то же время, Феликс впервые начал подозревать, что кислевитка не столь самоуверенна, как он мог предположить по её красоте и дерзости. Такое предположение внезапно сделало Ульрику более доступной и, некоторым образом, более привлекательной. Феликс улыбнулся ей снова, и она улыбнулась в ответ, на этот раз несколько печальнее. Затем Ульрика бросила взгляд за его плечо, обеими руками разгладила брюки и встала на ноги, всё это время удерживая его ослепительной улыбкой.
Феликс посмотрел в направлении её взгляда и заметил, что другой пассажир — волшебник — только что вошёл в помещение командного
— Добрый день, господин Шрейбер. Рада была пообщаться с тобой, Феликс.
— Добрый день, — негромко произнёс Феликс, поднявшись, как только Ульрика пропала из вида.
Маг опустился в кресло, которое она освободила.
— Итак, — произнёс он, — вы познакомились с прекрасной Ульрикой. И что вы думаете, а?
«Что за неуместный вопрос от совершенно незнакомого человека», — подумал Феликс, но он слышал, что маги бывают несколько чудаковаты. Затем он заметил, что мужчина улыбается и покачивает головой, словно смакуя собственную шутку. Белые зубы контрастировали с загорелой кожей — выражение лица, оттачиваемое волшебником годами. Феликс предположил, что волшебник вряд ли старше него более чем на десяток лет. Внезапно мужчина импульсивно протянул свою руку.
— Максимилиан Шрейбер, к вашим услугам. Друзья зовут меня Максом.
— Феликс Ягер, к вашим услугам.
— Феликс Ягер. Я прежде слышал это имя. Был весьма обещающий поэт с таким именем. Вы имеете к нему отношение? Несколькими годами ранее я прочёл несколько его стихов в сборнике Готтлиба. Они мне более чем понравились.
Феликс был приятно удивлён, обнаружив, что незнакомец слышал о нём. Он вернулся мыслями назад в дни студенчества, когда он писал стихи и рассылал их в различные сборники. Всё это словно происходило с кем–то другим и давным–давно.
— Это мои стихи, — сказал он.
— Превосходно. Приятная неожиданность. Почему вы перестали писать? Издание Готтлиба, вышло, должно быть, три года назад, по меньшей мере.
— У меня были кое–какие проблемы с законом.
— Что за проблемы?
Что–то в обходительных манерах мага начало раздражать Феликса.
— Я был отчислен из университета за убийство человека на дуэли. А затем последовали бунты Оконного Налога.
— О да, бунты. Итак, впридачу к тому, что вы поэт Феликс Ягер, вы ещё и известный преступник Феликс Ягер, оруженосец Готрека Гурниссона, пользующегося дурной славой.
Феликс побледнел от потрясения. Прошло много времени с тех пор, как он встречал кого–нибудь, кто мог сопоставить оба эти факта воедино, или вообще знал о том, что Феликс преступник. Империя обширна, а новости распространяются медленно. Феликс весьма долгое время не бывал вблизи Альтдорфа — места той ужасной бойни во время бунтов. Волшебник явно заметил его состояние. Его улыбка трансформировалась в усмешку.
— Не беспокойтесь. Я не собираюсь передавать вас в руки закона. Сам всегда полагал тот налог несправедливым и дурацким. И, по правде говоря, я сочувствую вашим затруднениям в университете. Меня самого вышвырнули из Имперского Колледжа Магов, правда, за несколько лет до того, как вы начали свою карьеру бунтовщика.