Истребитель закона
Шрифт:
Сначала, сославшись на временные «коммерческие неудачи», квартиросъемщики стали задерживать плату. Потом уменьшили сумму выплат за месяц. А неделю назад, когда Николай робко напомнил о долге, гости взбеленились и объявили ультиматум: «Или ты оформляешь квартиру на нас, или пожалеешь, что родился на свет!» Николай от такого заявления опешил, пробормотал, что пойдет в милицию, и тогда его избили, связали и бросили в ванну с водой, где он и пролежал пять дней без еды и питья, пока его не освободили.
– Ну и зверье! – протянул Виктор, с жалостью глядя на дрожащего от
Стас вышел из комнаты Николая, где тот ютился все это время до инцидента, тихо сказал приходившим в себя парням:
– Выметайтесь отсюда и побыстрее, если не хотите, чтобы вами занялась милиция или более серьезная контора.
– Мы тебя… гад!.. на ремни порежем!.. – начал было один из помятой четверки. Квадратнолицый, зеленый от удара, которым его сгоряча наградил Стас, держась за грудь, медленно встал, шаря вокруг себя и в карманах. Поглядел на Стаса, тот кивнул:
– Пушки ваши я забрал, не стоит их искать. И давайте пошевеливайтесь.
– Хлопец, ты понимаешь, на кого «наехал»? Мы же…
Стас шагнул вперед, и мордатый шеф «консалтинговой компании» отшатнулся, умолкнув. Стас подтолкнул его к выходу, помог остальным, туго соображавшим, что происходит, выбраться из квартиры на лестничную площадку и закрыл дверь. Приятели, выглянувшие из спальни Николая, смотрели на него во все глаза.
– А если они вернутся? – спросила Люба.
Словно в ответ на ее слова послышался стук в дверь, потом длинный звонок. Студенты переглянулись.
– Я же говорила…
Стас открыл дверь.
– Ну?
– Наши вещи… – хрипло сказал квадратнолицый. – Не присвоишь же ты их себе.
– Сейчас вынесем. – Стас повернулся к своим. – Давайте выгрузим их хлам.
Они вынесли на лестничную площадку и в коридор компьютер, факс, ксерокс, телевизоры, несколько сотовых телефонов, одежду квартирантов, с десяток тонких папок, небольшой сейф и две дюжины коробок с каким-то дурно пахнущим товаром. После этого Стас пожелал парням удачи и услышал в ответ угрозу:
– Мы тебя, щенок, в гробу достанем и яйца отрежем!..
Стас, закрывавший дверь, оглянулся на говорившего, покачал головой, ответил с иронией:
– Наверное, я плохо объяснил, что может произойти с вами в случае очередного «наезда». Лучше бы вам тихо исчезнуть и не высовываться какое-то время. Честное слово, ребята, это хороший совет.
– Отдай оружие, – прохрипел босс вышвырнутой компании. – На кого ты работаешь, крутой?
– О железках забудьте, а работаю я на фирму, название которой лучше не произносить вслух.
– На «чистилище», что ль? – осклабился молодой человек с золотыми зубами.
Стас помедлил и кивнул.
– На него, догадливый. А теперь убирайтесь, мо дзикан-га кирэтэ имас [6] .
– Чего? – вытаращился золотозубый.
Стас повернулся и закрыл за собой дверь.
В квартире Мальцева они пробыли три с лишним часа, помогая ему убираться, мыть полы и расставлять мебель так, как она стояла до въезда
6
Ваше время кончилось (яп.).
– Его нельзя оставлять одного, – сказала Люба, приготовив кофе для всех.
– Я останусь, – сказал Саша, потягивая ароматный напиток. – Позвоню домой, предупрежу.
– А эти… не вернутся?
Стас, уже выходивший в коридор и убедившийся, что квартиранты убрались и увезли свои вещи, покачал головой:
– Не думаю. Документов на аренду у них нет, качать права нечем, а милицию они явно не любят.
– А про какое «чистилище» они говорили? – поинтересовался Саша. – Не про то самое, что, по слухам, воюет с мафией?
– Возможно.
– Какое отношение имеешь к «чистилищу» ты?
– Никакого, – честно ответил Стас, в душе твердо решив поговорить с дядей Васей об инциденте с квартирантами, а заодно расспросить его о деятельности «чистилища». В последнее время он все больше убеждался в том, что его любимый учитель каким-то образом связан с ККК.
Домой он ехал в девятом часу вечера, после того как развез по домам Любу и Виктора. На душе лежала странная тяжесть, будто он совершил неблаговидный поступок. Хотя вымогатели квартиры Коли Мальцева получили по заслугам, все больше и больше начинало казаться, что можно было обойтись без демонстрации боевого мастерства. Возникло ощущение, что Стас как бы обнаружил себя перед некими темными силами, «засветился», как говорят контрразведчики, и теперь следовало ожидать каких-то ответных шагов этих сил.
Конечно, ему и раньше приходилось драться, отстаивая свой выбор, мнение, свободу или честь, но никогда прежде он не ощущал такого дискомфорта, не чувствовал себя таким открытым и уязвимым.
– Какого черта! – вслух сказал Стас, круто выворачивая руль и останавливая машину после поворота с Новоданиловской набережной в проулок, соединявший набережную с Варшавским шоссе: прямо под колеса бросился какой-то человек. И еще толком не разглядев, кто это, Стас вдруг понял, что человек опасен!
«Внимание! – сказал ему внутренний голос. – Тревога!»
И тогда он сделал то, за что самому долго потом было стыдно и за что дядя Вася впервые его похвалил: Стас включил задний ход, с визгом шин развернулся и рванул машину обратно на набережную. Выстрелов он не слышал, но понял, что по машине открыли огонь, когда заднее стекло разлетелось острыми брызгами, а корпус «шестерки» отозвался дробным грохотом на вонзавшиеся пули.
Его не преследовали.
Проскочив под Автозаводским мостом, Стас по Шлюзовой набережной выехал на Садовое кольцо и через полчаса был дома возле Казанского вокзала. Поставил машину на стоянку, насчитав двенадцать пробоин, на вопрос сторожа: что, в аварию попал? – только кивнул.