Истребители аварий (Роман лавин Тянь-Шаня)
Шрифт:
Огромная тяжесть усталости и голода навалилась на него сразу, как только отпустило психологическое напряжение и обстановка разрядилась. Почувствовал, что вымотался окончательно, что ни на что большее его не хватит. Домой! Домой! Отдохнуть! По дороге хоть немного поесть и отоспаться. Дорога будет со своими, с Красовским. Как хорошо со своими, когда не один, и не в снежной могиле! Да! Была бы полная радость от любви и жизни, да нет ее и быть не может! Смерть Лены и два цинка, вырванные Красовским и группой Егорова у гор, - все, что осталось от Ныркова и Коваля. И трое наших с тяжелыми травмами. Но живые! В этом - ведро и твоего пота, перемешанного с кровью, слезами...
А потом состоялся нехитрый ужин с традиционным чаем у костра и многими песнями под гитару. Пели Визбора и Высоцкого,
Образ похода: Печаль расставания
Что делать, так надо: простимся с горами,
Махни ледорубом - последний привет!
Печаль расставанья останется с нами,
Для памяти сердца она - амулет.
Она остается, она остается,
Она не уходит, растет и живет,
Она тебе новой мечтой улыбнется
И снова в дорогу потом позовет!
Нам лики вершин скоро явятся в грезах,
Заката, надев золотистую шаль,
Приснятся Кавказа лавины и слезы,
Приснится Памира великая даль!
Слияние троп - голубое скрещенье,
Мы взяли заветом намеченный взлет!
Прошепчем вершинам молитву прощенья,
Нас ждет впереди поворот, поворот!..
А потом они, - вся группа Воронина, возвращались. Они возвращались без смертельных потерь. Пусть голодные, истощенные борьбой, а трое и с тяжелыми травмами, пусть с горьким осознанием своих ошибок, но с взглядами, в которых не кровоточила отрешенность тяжелой потери. Все живы, - и это главное! И в этом счастье! Их не покидало ощущение внутренней силы, в них не возникло трещин надлома. Они сумели, справились, пусть и с большой помощью со стороны...
Правда, был у них еще и скорбный груз, - два цинковых гроба с останками Ныркова и Коваля. И с ними летел Красовский, сразу ставший "своим", желанным другом. Вот скорбный груз клал печаль на лица. И острое ощущение аварии, трагедии в душе. В Ленинграде их встретят не только свои родственники, но и родственники погибших.
И еще...
Еще на эту дорогу в Ленинград легла тень новой, совсем другой аварии, аварии уже в масштабе всей страны! Спустясь с гор, они оказались уже в иной стране, в другом государстве. Творилось нечто непонятное: какой-то ГКЧП, танки на улицах Москвы, вещающие генералы, полная политическая неразбериха...
Они же - люди, весьма далекие и от власти, и от криминала, а этот роман далек и от политики, и от уголовных преступлений. Это - сказ Тянь-Шаньских лавин, лавин в горах и лавин чувств в душах его героев...
Эпилог
Вертолет уносил Романцова к верховьям Иныльчека, в МАЛ ЮИ. Теперь, когда самые сильные страсти по поводу исхода спасработ улеглись, новая тревога жгла его сердце. В нем возникло внутреннее ощущение угрозы его большому делу, ощущение толи опасности, толи утраты, толи крушения надежды. Была ли еще одна авария или нет?.. Авария человеческого духа, авария с его командой?.. И говорили в нем два голоса: один злой, голос горечи и печали, и другой, которому больше хотелось верить:
... Хороший коллективчик! Ничего себе!.. Я им устрою "Макалу по стене"(36*)! Ждал их на спасы целую неделю, а они и не подумали явиться. Знаю, что скажут: "Ждали приказа..." А я специально приказ не посылал, чтобы догадались сами... Но главное - не это. Чего-то не верится, что не слышали сообщение от шестого августа об авариях. Но вершина Хан-Тенгри была уже так близка, - всего четыре часа подъема... И они решили идти на вершину, прикинувшись, что не слышали сообщения с базы.
Всего-то "сбегать"... 4 часа! Но в результате на спасы они опоздали еще более чем на сутки и их помощь уже, наверное, не потребовалась.
Романцов не страдал комплексом "сверхчеловека": он считал, что альпинисты не какая-то исключительная каста, а обыкновенные люди, среди которых встречаются разные, и могут совершить эти люди разные поступки, - и высокие и низкие... Совершила ли такой, весьма сомнительный поступок, его команда?.. Нелегкие мысли... Команду эту он создавал не один год, связывал с ней большие надежды. Немало прошло людей, прежде чем сложился устойчивый, стабильный коллектив... А на Стаса Ельцова возникла еще и особая ставка, парень как скалолаз оказался необычайно талантлив при отличных физических данных и "прошибном" спортивном честолюбии. Уже сейчас он входил в пятерку, а иногда даже и в тройку лучших на всесоюзных соревнованиях. И это при его-то резервах! Еще чуть-чуть отточить технику и немного вытянуть скоростную выносливость... И тогда он сможет тягаться с самим... Балезиным! Романцов ясно видел, чего Стасу еще не хватает: идя по графику самых сильных, в конце маршрута немного сдает в скорости. Конечно, борьба с самым сильнейшим за высшую ступеньку, - это особая стать. Здесь нужны особые тренировки, новаторские тренерские решения, здесь надо переиграть всех "на голову", а самого сильного и его тренера хотя бы на секунду! Выигрыш у чемпиона всегда связан с преодолением психологического барьера, более трудного, чем барьер физический. Физический барьер преодолевается, а психологический ломается, - он просто не должен мешать, когда спортсмен физически может выиграть! Это-то все найдем, преодолеем, но есть ли у нас другое и самое главное? Есть ли в Стасе чемпионская ЧЕЛОВЕЧНОСТЬ? И моральная выносливость настоящего альпиниста?.. Если для него зачет восхождения важнее явки на спасы, - пожелаю ему успеха не выше Ленинских гор!..
Остальные? Хорошие ребята! Наверное, Клим был против, - он слишком честный и чистый парень, чтобы так поступить. Но двух других Стас мог склонить на свою сторону, - они могли пойти за ним "автоматически", подчиняясь угару борьбы, инерции восхождения, приказу руководителя... Взяли большинством?.. А Клим подчинился большинству и руководителю?..
А Стас? Нет ли у него уже "трусости победителя"? Это когда боясь проиграть и не получить лавров, идут сначала на мелкое, потом на подленькое... Победа должна быть достойной! Недостойная победа, - это не вершина, а жуткий провал в пропасть. Деградация, проигрыш самому себе. Она подкашивает, случается, самых сильных, опытных, заслуженных, достойных. Боязнь проиграть - опасное препятствие для человеческого духа, а недостойная награда - блеф хуже лжи. Это не ложь слов, это ложь поступка, действия... Самая настоящая ложь! Это все равно, что взять не заработанные деньги... Только неопытные, несильные спортсмены считают, что выигрывают у соперников. Нет, - победа, - это всегда победа над самим собой. Это должны осознавать все, а не только великие чемпионы. По крайней мере, в альпинизме это так! Когда все соперники уже позади, тогда начинается настоящее соревнование, - с самим собой! Но ведь и до этого оно ведь было таким же!..
Да, если все так, то, видимо, команде в этом составе конец! Придется набирать новую...
А сколько сил, времени, нервов вложено в это гималайское восхождение, сколько бесплодных шатаний по кабинетам бездушных прощелыг!.. Сколько напрасных слов о стену равнодушия! Ее пробить сложнее, чем стену восьмитысячника! Какие работы на восхождениях, какое усложнение маршрутов, связанное и с дополнительным риском, - и все для того, чтобы доказать: команда - одна из лучших в Союзе и по общему уровню подготовки и по стабильности достигнутых результатов... Бронза, серебро, серебро и, наконец, золото в прошлом году, и это при их-то молодости, силах и перспективах! Неужели, все теперь проваливается в никуда? Никак нельзя претендовать на исключительность, допуская сделки с совестью! Не позволю ни себе, ни им!..