It's So Easy And Other Lies
Шрифт:
Продолжай двигаться, продолжай двигаться.
Я завязал с кокаином после инцидента с моим дилером и его беременной женой несколько месяцев назад. По большей части, это зашло слишком далеко. Будет легче справится с этим в туре. У меня было слишком много связей с наркоманами в Лос-Анджелесе, и моя жизнь была тесно переплетена с кокаином. Продолжай двигаться.
Тур начался с трех выступлений в клубах ЛА, Сан-Франциско, Нью-Йорке. И началось все плохо. Я перешел с водки на вино, и выпивал в день целый ящик вина. Вино, вино, вино. И кровь.
Кровь была в Сан-Франциско,
Мы отыграли несколько вдохновенных концертов, но были времена, когда я не должен был играть там, времена, когда я позволил этому зайти слишком далеко, и мое выступление пострадало. Я был на больших площадках, играл со своей собственной группой, под своим собственным именем, не особо стараясь.
Какое у тебя оправдание теперь?
После того, как эта часть тура закончилась, мне понадобился другой гитарист. Не мог же я держать у нас того парня, который напал на нашего водителя. Я позвонил Полу Солджеру, моему старому коллеге по группе Ten Minute Warning. Я не разговаривал с ним 10 лет. Он был трезв. Хочешь присоединиться к моей группе? Он ответил “да”.
Мы двинулись в Японию. Бутыли вина каждый день. Мои внутренности были сожжены. Таблетки от изжоги, мне нужны таблетки от изжоги. Снова лажаю на сцене. Какого черта ты делаешь?
Домой, в Лос-Анджелес. Длинный перелет. Вот черт.
У нас был перерыв, прежде чем отправиться через Тихий океан в турне по Австралии.
Я не могу это больше переносить.
Я почувствовал себя плохо, это был худший грипп, которым я когда-либо болел.
Ты собираешься быть тем самым парнем – который пасует перед трудностями?
Я взял трубку и набрал номер тур-менеджера.
Я выхожу из игры. Я больше так не могу.
Теперь я был тем самым парнем.
Никакого тура, замечательно. Но я должен продолжать двигаться.
Сиэтл.
Сиэтл.
У меня там дом. Вот куда я направлюсь.
Тогда 31 марта 1994 года в аэропорту Лос Анджелеса я видел Курта Кобейна, который выглядел потерянным в своем одиночестве, запутавшийся, как и я, в самом себе. Затем его не стало. Мужик, я действительно попросил бы тебя прийти ко мне домой этой ночью, когда мы приземлились. Мне очень жаль.
10 мая. Парализующая боль. Невыносимая боль. Боль, боль, боль.
Я умру. Здесь. В одиночестве.
Энди.
Пожалуйста, пусть он поднимется наверх. Я не хочу умирать в одиночестве.
Доктор Томас.
Демерол. Ничего. Демерол. Ничего. Абсолютная паника
Отделение
“Убейте меня.”
Я умолял снова и снова.
“Пожалуйста, убейте меня. Просто убейте меня. Убейте. Пожалуйста.”
Часть III
A good day to die
Глава 36
Пока я умолял врачей скорой помощи убить меня, привезли аппарат УЗИ, и они смогли наблюдать разрыв моей поджелудочной железы. Доктору Томасу, который наблюдал меня в детстве, была поручена оценка картинки УЗИ, врачи обсуждали подготовку к срочной операции.
То, что я оказался в Северо-Западном госпитале в тот день, меня ничуть не удивило. Удивительным было другое - что я вообще был жив тогда, в мае 1994. Долгое время я считал, что скончаюсь к тридцати годам - и я только что достиг этого возраста в феврале того года.
Ты знаешь, это конец, думал я.
Все, чего ты когда-либо желал, оставить след в мире.
Пришёл, ушёл.
Ты сделал это.
Я был частью GnR, я оставил большой след.
Ради чего тебе ещё осталось жить?
Затем доктор Томас внезапно сказал “Минуточку”.
Моя поджелудочная железа была увеличена и затем лопнула. Но теперь она начала снова сокращаться. Раз поджелудочная больше не увеличивалась, и кровь начала свертываться, они все-таки решили не проводить операцию. Я просто мог выжить с непрооперированным органом - не было необходимости диализа. Вместо того, чтобы катить меня в операционную, они продолжили обследовать меня в отделении интенсивной терапии. Они прописали мне действительно высокие дозы морфина и либриума. Поначалу у меня были кнопки, чтобы самостоятельно определять время введения дозы. Первые два дня я нажимал их постоянно. Затем, в какой-то момент на третий день, я осознал, Вау, я не нажимал кнопки так часто в течение этого часа. На шестой день они забрали у меня кнопки - потому что был я неумеренным наркоманом.
Они перевели меня на малые дозы.
Я начал испытывать меньшую зависимость от морфина.
Я никогда не забуду, как моя мама пришла в больницу, чтобы повидаться со мной. Она была в инвалидном кресле из-за болезни Паркинсона. И вот он я - ее младший сын, с капельницей - морфина в одной руке, либриума - в другой, чтобы избавиться от алкогольной зависимости.
Я видел себя в больничной койке с трубками в теле и ее в инвалидном кресле.
Это было не правильно - я должен был заботиться о ней. Это не правильно.
Ты идиот.
Ты идиот.
Глава 37
Как гласит старая поговорка про зависимость, первое, что нужно сделать на пути к выздоровлению – это признать, что у тебя есть проблема. В моём случае, я уже знал, что у меня есть проблема. Загвоздка была в том, чтобы признать, как эгоистично я себя вёл. Посмотри, ты причиняешь боль своей маме.
Я не знал, переживу ли те первые несколько дней в больнице, но я был уверен, что если выживу, то буду готов измениться. Когда я выписывался, доктор Томас пригласил меня поговорить в комнате для консультаций.