Итальянец
Шрифт:
Чем ближе был час отъезда, тем тяжелее становилось на душе у Эллены. Ее мучили дурные предчувствия. Погода внезапно изменилась, и небо заволокли грозовые тучи. Наконец в сумерки, попрощавшись с доброй игуменьей и сердечно поблагодарив ее, Эллена в сопровождении пожилой монахини покинула монастырь.
У ворот ее уже ждал Винченцо. Увидев ее печальное лицо, он с упреком посмотрел на нее, но она молча подала ему руку.
Тяжелые предгрозовые тучи пугали Эллену. Ветер усилился, и было слышно, как внизу на озере с шумом разбиваются волны о прибрежные скалы. Неподвижные доселе верхушки вековых сосен пришли в движение. Эллена с опаской
Проходя по узкой аллее к церкви, Эллена невольно обратила внимание на печальный строй кипарисов, сомкнувших над ними свои своды, и ей это показалось дурным предзнаменованием.
— Разве такой должна быть дорога к алтарю?! — невольно воскликнула она. — О, как я суеверна, прости меня, Винченцо.
Юноша попытался ее успокоить.
Наконец они вошли под темные своды церкви. Священник и еще один монах, который должен был стать шафером жениха, были погружены в молитву. Винченцо провел Эллену к алтарю, где они вместе стали ждать, когда священник закончит молитву. Волнение Эллены росло. Она с недоверием осматривала темные стены храма, и ей чудилось, что в темноте кто-то притаился и следит за ними недобрым взором. Но кому могло прийти это в голову в такой час и в непогоду, гнала она от себя страшную мысль. То ей показалось, что она видит лицо, прижавшееся к стеклу, но, вновь взглянув в ту сторону, она ничего уже не увидела. Тем не менее страх не покидал ее. Она напряженно прислушивалась ко всем звукам, доносившимся извне, к шуму волн, бьющихся о прибрежные камни. Ей даже чудились чьи-то шаги и голоса. Возможно, это прохожие, привлеченные светом в храме, успокаивала она себя. Но вдруг она замерла, ибо боковая дверь вблизи алтаря приоткрылась и она увидела чье-то лицо, заглянувшее в храм. Это длилось всего лишь мгновение, и дверь снова бесшумно закрылась.
Винченцо, заметив, как изменилась в лице Эллена, встревоженно проследил ее испуганный взгляд, но, ничего не заметив, спросил ее о причине внезапного страха.
— За нами следят, — прошептала она. — Кто-то заглянул в храм через эту дверь.
— Никто не может следить за нами, дорогая, — попытался успокоить он ее и, повернувшись к священнику, попросил начать церемонию венчания.
Тот знаком дал понять, что заканчивает молитву. Монах, поднявшись с колен, предложил Винченцо запереть двери храма, чтобы избежать любопытства посторонних.
— Мы не можем закрывать двери храма, — строго возразил священник. — Святое место должно быть открыто для всех.
— Тогда позвольте проверить, кто прячется за этой дверью, — сказал Винченцо. — Ради покоя синьорины. Я настаиваю на этом.
Священник не возражал, и Винченцо, открыв дверь, убедился, что за нею лишь пустой коридор.
Наконец священник закончил молитву и поднялся с колен.
— Дети мои, я заставил вас ждать, но молитва старого человека столь же священна, как брачный обет молодого, хотя в данный момент вы можете не согласиться со мной.
— Я соглашусь с вами, святой отец, если смогу произнести эту клятву сейчас же. Время не терпит.
Священник занял свое место у алтаря и открыл молитвенник. Винченцо,
Священник начал обряд венчания, однако странный шум снова испугал Эллену. Взглянув на дверь, она увидела, как она снова осторожно открылась и в нее протиснулась полусогнутая фигура высокого человека. В руках он держал горящий факел, осветивший тех, кто через его плечо заглядывал в церковь. Их грубые лица и необычная одежда убедили Эллену, что это посторонние для монастыря люди и они замышляют недоброе. Ее сдавленный крик испугал Винченцо, и он едва успел подхватить потерявшую сознание Эллену. Склонившись над ней, он не мог видеть людей, вошедших в храм, но, услышав за спиной шаги, обернулся и увидел приближающуюся к ним группу вооруженных людей.
— Кто вы и как посмели вторгнуться в храм? — громко воскликнул он.
— Это кощунство — подобным образом осквернять святое место, — поддержал его перепуганный священник.
Но это не остановило непрошеных гостей. Тогда Винченцо выпрямился и, не раздумывая, выхватил шпагу и закрыл собой лежащую без чувств Эллену.
— Вы, Винченцо ди Вивальди из Неаполя, — громовым голосом промолвил высокий мужчина, шедший впереди, — и вы, Эллена ди Розальба с виллы Алтиери, именем святой инквизиции, арестованы.
— Инквизиции? — воскликнул пораженный Винченцо. — Это какая-то ошибка. Что может быть у инквизиции против меня? Это обман! Я не верю вам.
— Ваша воля, синьор, верить или нет, но именем инквизиции вы арестованы.
— Прочь, самозванец и обманщик! — воскликнул Винченцо, взмахнув шпагой. — Я готов проучить тебя за самоуправство.
— Вы наносите оскорбление офицеру инквизиции! — грозно ответил тот. — Это не пройдет вам безнаказанно.
Священник, придя в себя, торопливо остановил Винченцо, готового уже вступить в схватку.
— Если вы — стражи инквизиции, не можете ли вы предъявить нам доказательства этого? — смиренно произнес он, обращаясь к офицеру. — Помните, сын мой, храм — это святое место и каждый может найти здесь приют. Я не позволю вам никого увести отсюда, не получив доказательств, оправдывающих ваши действия.
— Предъявите ваши полномочия, — потребовал Винченцо, повысив голос.
— Вот они, — ответил офицер, протянув священнику свиток пергамента. — Читайте!
Священник развернул пергамент и стал добросовестно разбирать, что в нем написано, но сам вид пергамента, тяжелая печать и первые слова привели его в такое смятение, что он выронил его и с удивлением и ужасом уставился на Винченцо. Тот, нагнувшись, попытался было поднять упавший документ, но офицер грубо остановил его и поднял сам.
— Бедняга! — пролепетал потрясенный священник. — Увы, вы виновны и должны предстать перед страшным судом за совершенные преступления. Провидение спасло меня от ужасной ошибки, — прошептал старик.
Ошеломленный поведением священника, Винченцо ничего не понимал.
— Какое преступление, святой отец? Это обман, столь коварный и хитроумный, что даже вы в него поверили. Я не совершал никакого преступления!
— Я не думал, сын мой, что в вашем возрасте ваше сердце столь огрубело и вы подвержены страстям. Вы сами знаете, в чем ваша вина.
— Ложь! Ваш возраст и сан не позволяют мне потребовать от вас удовлетворения. Но эти негодяи, посмевшие обвинить в преступлении невинную девушку, поплатятся за это!