Итальянский пейзаж

Панасенко Леонид Николаевич

Он протянул Лизе руку, коснулся ее пальцев.

И тут в их мир ворвалось шарканье чьих-то ног.

– Ты чево тут, Андреевна?
– послышался голос тети Паши.

– Сегодня. Жду...
– шепнул Джино.

Мир реки сжимался, тускнел, возвращаясь на полотно.

– Когда же?
– вскрикнула Лиза.

– Ровно в восемь.

Тетя Паша подозрительно

осмотрела закоулок, заглянула даже под стул:

– Ты чево, девка, сама с собой разговариваешь? Или померещилось старой? Да ты, смотрю, как невеста - с розочкой, при румянце. Ой гляди, девка...

Вечер выдался душный. Квартирантки опять что-то жарили в летней кухне. Совсем некстати Лещенко на танцплощадке в который раз уверял всю округу:

...Нам не жить друг без друга!

Пересыхало горло. Лиза несколько раз пила охлажденную воду. Не помогало. Наверное, от духоты кружилась голова, в висках позванивало.

Наконец приехал Николай. Он долго плескался во дворе под краном, сокрушался, что никак не доведет до ума душ. Затем зашел в комнату, удивился:

– Ты чего без света сидишь?

Лиза промолчала.

– А я сегодня два раза в Керчь смотался, - довольно заявил Николай. Одного полковника с семьей доставил и еще каких-то гастролеров. Петь там будут, что ли. Короче, два червонца наши.

За разговором Николай заглянул на кухню и удивился еще больше.

– Ты что, мать, забастовала? Я же как зверь. Пару пирожков на вокзале перехватил, и так весь день.

Он легонько потрепал жену по затылку.

– Может, приболела? Или дерябнула где?

Лиза оживилась.

– У Софы...
– Она запнулась, так как не привыкла лгать.
– День рождения у Софы. Посидели после работы...

– А это уже басни, - нахмурился Николай.
– Я же за рулем, мать. У меня нюх похлеще, чем у автоинспектора... Обсчитали, наверно, на рынке?

Лиза встала, достала из сумки деньги.

– Как посмотреть, - с улыбкой сказала она.
– За двадцать минут все отдала. По три рубля.

– По три рубля? Да ты с ума сошла...

– Сошла, - легко согласилась Лиза.

Муж говорил что-то сердитое, она кивала, но не

слушала. Потом из потока речи выплыло слово "спешила". Она кивнула:

– Спешила. На свидание спешила.

– Что ты дурочку строишь?!
– заорал Николай.

Лиза опять улыбнулась, взглянула на часы.

– Коля, - спросила она, - а я похожа на Мадонну?

– На корову ты похожа!
– зло ответил муж.

Она молча швырнула ему в лицо мятые пятерки, трешки, рубли, взяла сумку, стала укладывать туда белье, платья. Сверху на всякий случай положила теплую кофту.

– Что с тобой, Лиза?
– Николай уже не ругался. В глазах его росло и ширилось удивление.
– Куда ты собралась? Ты вся горишь. Может, вызвать "скорую"?

– Меня украли, потому горю, - нараспев сказала Лиза.
– Он обещал украсть меня сегодня. Мы уплывем, как только восемь часы пробьют. Я ухожу.

– Лиза, опомнись!
– Николай схватил ее за руки, заглянул в лицо.
– Что с тобой?! Какие-то стихи... Что ты бормочешь?

Она рванулась.

– Пусти меня, постылый. Я тороплюсь! Меня заждался Джино.

Николай повалил жену, слабо понимая, что делает, стал вязать ремнем руки. У него с перепугу стучали зубы.

– Успокойся, Лизонька, успокойся, - приговаривал он.
– Я мигом... Сейчас приедут врачи, сделают укол... Все будет хорошо, Лизонька. Тебя обязательно вылечат...

На всякий случай он связал ей и ноги. Затягивая узел, бормотал, заикался от ужаса, от непонимания происходящего, диких речей жены:

– Тебя вылечат, вылечат... Полежи минутку, Лизонька. Куда же ты рвешься?! Я только позвоню... сбегаю...

Николай выскочил из дому.

– Решилась я и потому свободна!
– крикнула ему вслед Лиза, стараясь зубами развязать ремень.
– Удерживайте, мучайте меня, но помните взлететь теперь могу я. Я сделала тот шаг, который отделяет унылое "хочу" от звонкого "могу".

Она заплакала - навзрыд, тяжко, повизгивая, будто раненый зверек.

– Решилась я, - шептала сквозь слезы Лиза.
– Знайте все: решилась!