Итерации Иерихона
Шрифт:
«Лазерный луч послан из дома 1010 по Саут-Сентрал-авеню, этаж 5».
В тот же момент из указанной мной точки вылетела красная линия и уперлась в заброшенное здание на противоположном углу от суда.
Я уставился на экран. Как могло случиться…
— Не шевелиться, мистер! — услышал я окрик за стеной. — Руки держать на виду!
Полицейский у входа в здание суда. Я выпустил его из виду, когда занимался Джокером. Теперь он стоял прямо за мной. Широко расставив ноги и держа револьвер обеими руками, он направил ствол прямо мне в затылок.
— О'кей, о'кей, — сказал
В правой руке я держал Джокера, левую показал открытой.
— Видите, это ведь не пистолет?
— Я вижу, сэр, — ответил полицейский, на которого моя речь не произвела впечатления. — Теперь положите это на землю, встаньте и поднимите руки на затылок. Немедленно, сэр.
Я аккуратно положил Джокера на бетон и заложил руки за голову, но вставать не стал.
— Офицер, — сказал я самым спокойным голосом, на который был способен, — эту женщину застрелили с верхнего этажа вон того дома. — Я мотнул головой в сторону обреченного на снос здания. — Я к этому не имею отношения, но…
Взгляд офицера метнулся в ту сторону и тут же вернулся назад. Он ничего не хотел слушать.
— Встаньте, мистер.
— Я же вам говорю, если я встану, он меня тут же…
Он смотрел только на меня.
— Мистер, я не шучу! Руки за голову и встать!
Сирены выли неподалеку; мчась по Сентрал-авеню к зданию суда. Ожидавший подмоги офицер не собирался давать мне ни единого шанса. На тротуаре лежит мертвая женщина, а подозреваемый рассказывает сказки. Указательный палец правой руки лег на спусковой крючок. Передо мной стоял молодой практикант, только что из академии. Он хотел быть Хорошим Полицейским, но я слишком хорошо знал, что дурная репутация полицейских как любителей спускать курок более чем заслуженна.
Первая патрульная машина влетела на площадь и остановилась; я сделал глубокий вдох. Кавалерия прибыла. Может быть, они спугнули снайпера.
— О'кей, — сказал я. — Только спокойно, ладно? Я встаю.
Прибыла вторая машина, заняв позицию за первой, из нее выскочили два копа и побежали к телу Берил Хинкли. Я медленно начал подниматься на ноги, не спуская глаз с пустых окон в доме, на который указала «Руби».
Не успел я поднять головы на высоту урны, как заметил неясное шевеление за угловым окном пятого этажа: короткий тусклый блеск, как солнечный блик на металле…
— Ложись! — крикнул я, бросаясь на землю.
— Стоять… АУУУВВВ!
В груди копа чуть ниже воротника появилась небольшая черная дырка. Он выронил револьвер, схватившись за шею, ноги подкосились, и он с воплем упал на мостовую. Он был еще жив, хотя лазерный луч прошил его насквозь.
Два копа из второй машины, бежавшие ему на помощь, остановились как вкопанные. Они все видели, но — было ясно по выражению их лиц — ничего не поняли. Они посмотрели на своего коллегу, потом на меня, потом снова на него.
— Я ничего не делал! — завопил я, распластавшись на бетоне, выставив руки перед собой. — Я просто здесь лежу! Вызовите ему «скорую»!
Копы очнулись. Бросились они не ко мне, а к раненому практиканту. Он корчился от боли, суча ногами по
— Мобиль Чарли-пять, ответ на вызов от здания суда. Код десять-три, офицер выведен из строя!
Двое других бросились ему на помощь. Какую-то секунду все они были заняты раненым. Обо мне забыли. Я поднялся на четвереньки, подобрал Джокера и сунул его в карман.
А потом вскочил на ноги — и бежать!
Но не прочь от этого места, а прямо к заброшенному дому.
18. ПЯТНИЦА, 13:07
Если ты знаешь, что за тобой охотится снайпер, то можно точно сказать одно: это помогает бежать быстрее.
Даже перебегая через перекресток, я знал, что у меня есть меньше тридцати секунд — и то если есть — добраться до укрытия, пока перезарядятся батареи. С другой стороны, если я рвану прямо к дому, то стрелок наверху в меня попасть не сможет. Отвесный выстрел почти невозможен — иначе он стрелял бы по Берил еще на тротуаре.
Я слышал, летя к дому по прямой, как за спиной орут копы, требуя остановиться. Мне стукнуло в голову, что они ведь могут открыть огонь, но останавливаться и залегать посреди перекрестка я тоже не собирался. И так плохо, и так плохо. Единственное, на что я надеялся — обученный полицейский офицер не будет стрелять в спину бегущему человеку.
Так что я не остановился.
Лазерный луч не проделал у меня в голове дырку, и револьверной стрельбы я не услышал. Добравшись до тротуара и нырнув в дверь дома, я перевел дух. Фасад оставался в сравнительной сохранности, но фанера в окнах была явной печатью на приговоре дома к сносу.
В эту секунду мне не грозило ничего, но надо было бежать дальше, пока за мной не ввалились копы. На забитой фанерой двери висел амбарный замок, но, приглядевшись, я увидел, что его дужка перерезана как будто парой мощных ножниц, а затем аккуратно составлена, чтобы замок казался запертым.
Пневматические петли взвизгнули, когда я потянул дверь на себя и вошел в узкий вестибюль, стараясь не наступать на битое стекло. Дверь за мной захлопнулась. Мглу пронизывали проходящие сквозь щели фанеры солнечные лучи; в их свете можно было прочитать таблички на дверях. В основном офисы адвокатов, а второй и пятый этажи во время землетрясения пустовали.
Дом хранил каменное спокойствие.
Перебирая по стене руками, я пробирался в глубь дома. Миновал разбитый фонтан в холле, неработающий лифт, вход в бывшую парикмахерскую и добрался, наконец, до конца коридора, где была дверь на лестничную клетку.
Я открыл дверь, она скрипнула. Я застыл, прислушиваясь к темноте наверху. Ничего не было слышно, но это ничего не значило. Как я понимал, снайпер мог стоять на верхней площадке и ждать, когда я просуну голову.
Я стал обдумывать возможность отступления, но тут же отбросил эту мысль. Отступить — значит дать снайперу шанс еще когда-нибудь попробовать… а сейчас у меня самого был шанс, хотя и мизерный, загнать этого гада в угол и положить раз и навсегда конец этой игре.