Итоги № 3 (2014)
Шрифт:
Мне трудно говорить на тему семейного насилия — потому что эта тема хорошо исследована и я, никоим образом не являющийся в ней специалистом, вынужден буду говорить чужими словами, то есть словами психологов, с которыми я много общался и которые занимаются этой темой.
Тем не менее первое, о чем мне хотелось бы сказать: проблема домашнего насилия гораздо масштабнее, чем принято сегодня думать. Вопреки расхожему стереотипу оно не имеет социальных, имущественных или образовательных границ. И практикуется в самых разных семьях — в бедных и богатых, в малообразованных и высокоинтеллектуальных. Формы, конечно, могут различаться, но это не так важно. Не всегда насилие проявляется мужчиной по отношению к женщине — бывает (хотя и редко) наоборот. И, конечно, очень часто жертвами становятся дети — в том числе жертвами сексуального
Подробный рассказ о конкретном случае насилия всегда пугает, но едва ли не больше пугает глубочайшее равнодушие, с которым воспринимается этот феномен в российском обществе. Если в компании кто-то признается, что бьет ребенка, это не вызовет бури негодования, репутация насильника не пострадает и тем более никто не бросится спасать ребенка: в лучшем случае собравшиеся просто об этом поговорят. Возможно, даже поспорят, но вряд ли придут к каким-то серьезным выводам. Во многом это, конечно, связано с тем, что люди не знают, как бороться с семейным насилием. Не в полицию же звонить? Во-первых, полиция не реагирует на такие звонки, а во-вторых — что, в детском доме ребенку будет лучше? Отсюда чувство бессилия и, как следствие, нежелание обсуждать проблему. Мол, что об этом говорить, если все равно ничего нельзя поделать?
Те, кто не молчит, часто призывают к созданию государственных служб помощи жертвам домашнего насилия и говорят о том, что государство мало уделяет внимания этой проблеме. Это странно слышать: мы все видим, что вмешательство государства то и дело приводит к катастрофическим и абсурдным результатам. Посмотрите, как борются с педофилией и спасают от гибели сирот! Так что мне сложно понять, откуда берется вера в то, что с домашним насилием будет как-то иначе. Куда важнее общественные организации и специалисты, которые по мере сил пытаются помогать жертвам. Есть приюты для жертв насилия, адвокаты, работающие с такими случаями, и, конечно, психологи — в том числе ведущие социальный, то есть бесплатный, прием. Об их деятельности надо рассказывать, их координатами надо делиться. СМИ могут еще и еще раз разоблачать основные мифы, связанные с домашним насилием: и о том, что жертва «сама виновата», и что «сор из избы не выносят», и что «детям нужен отец». Следует рассказывать, как распознать насильника на ранней стадии, как избегать таких людей и не давать им манипулировать вами. Известно, что жертвы часто стыдятся говорить о случившемся. Именно к ним — к тем, кого избивают, унижают, насилуют дома, — прессе и обществу надлежит, мне кажется, обращаться с призывами в первую очередь.
Дело в том, что в России жертва насилия неизбежно оказывается в двойной ловушке выученной беспомощности. Партнер убеждает ее, что она беззащитна (и не только перед ним, но вообще — «в этом жестоком мире»), внушает, что никто никогда не придет ей на помощь. Что она полностью в его власти и зависит лишь от него. Так ведут себя насильники во всем мире. Но специфика России в том, что, усиливая этот эффект, на жертву давит атмосфера бессилия, распространившаяся сегодня по всей стране: не только женщина-жертва, но и все мы привыкли думать, что мы бесправны, от нас ничего не зависит и, сколько бы мы ни дергались, результат предрешен. В этом смысле общественный климат делает насильников сильнее, а жертв (а часто и их друзей) лишает даже самой мысли о сопротивлении.
В самом деле: как сопротивляться? Первое, что может сделать жертва, это перестать думать, что домашние побои, оскорбления и угрозы — это частное внутрисемейное дело, что такие вещи не стоит выносить на всеобщее обозрение, что всем все равно. Надо признаться себе, что последствия могут быть страшнее, чем кажется сегодня. И потому нельзя терпеть и нельзя молчать: необходимо рассказывать о том, что происходит в вашем доме, и, разумеется, просить о помощи. Говорить с друзьями, обращаться к психологам, звонить
Помощь можно найти, несмотря на все несовершенство нашей системы защиты жертв семейного насилия. Главное — не оставаться безучастным, помочь жертве попросить о помощи. Именно эта просьба может стать первым шагом, способным изменить всю дальнейшую жизнь. И именно к этому — а вовсе не к государственному вмешательству — надо призывать через все доступные медиа. 5
Олимпийские резервы / Дело / Капитал
Олимпийские резервы
/ Дело / Капитал
«Олимпийская стройка фактически спасла нас от застоя или даже спада в хозяйстве страны»
Прошедший год для российской экономики выдался не самым удачным. Если в 2011-м ВВП вырос на 4,3 процента, то по итогам 2012-го — в лучшем случае всего на 3,5 процента. В поквартальном разрезе ситуация и того хуже — рост сократился с 4,9 процента в первом квартале 2012-го до 2,9 процента в третьем квартале. Выпуск в базовых отраслях экономики (а если отбросить статистические манипуляции, то это и есть ВВП) в ноябре 2012-го был выше прошлогоднего всего на 1,2 процента.
Чем будет отличаться наступивший 2013-й от ушедшего 2012-го? Во-первых, тем, что в новом году Россия впервые в полной мере ощутит на себе отрицательные последствия вступления в ВТО, купировать которые можно только за счет девальвации рубля. Иных системных, всеохватывающих инструментов не осталось.
Во-вторых, к концу первого полугодия практически сойдет на нет живительный эффект стимулирования экономики посредством олимпийского строительства. А ведь только в 2012 году наша главная стройка — даже без учета эффекта мультипликации — генерировала порядка 0,3 процента прироста ВВП! С учетом предположения о весьма немалом завышении официальной цифры по валовому продукту, олимпийские затраты внесли весьма серьезный вклад в конечный рост нашей экономики. А если быть более категоричным — они фактически спасли нас от застоя или даже спада в хозяйстве страны.
Судите сами. С учетом того, что потребительская инфляция является одной из составляющих используемого при расчете прироста ВВП индекса-дефлятора, можно предположить, что в 2012 году реальный рост ВВП был меньше указываемого официально. Подтверждают это и данные Росстата о выпуске продукции в базовых видах экономической деятельности. Прирост ВВП за 2012 год составил порядка 3,5 процента, но выпуск в базовых отраслях экономики был ниже этой цифры в девяти случаях из двенадцати. Причем в сентябре — ноябре (а вторая половина года вносит наиболее весомый вклад в формирование ВВП) положительная разница не превышала 1,1 процента. А выше 3,5 процента выпуск был в «новогоднем» январе, «праздничном» мае и феврале. Январь и май с их большим количеством выходных традиционно вносят минимальный вклад в общегодовой ВВП. А февраль, как мы помним, — самый короткий из месяцев. Согласитесь, такой порядок цифр даже ближе к результатам Германии, экономика которой по итогам 2012-го показала черепаший рост в 0,7 процента. Но немецкий «виртшафт» в отличие от российского не относится к разряду развивающихся...
А вот еще один камень в огород официальных счетоводов. Давайте вспомним 2009 год, осенью которого со скандалом ушел в отставку предыдущий глава Росстата. Он заявил во всеуслышание, что руководство в лице Минэкономразвития принуждает его «рисовать» улучшение в экономике. Ушел — и тут же был зафиксирован конец спада ВВП России... Это так, ретроспектива, но вернемся в наши дни.
Цена на нефть больше не растет (хотя и остается на весьма высоком уровне), появились негативные эффекты после вступления в ВТО, монетарная политика ЦБ остается жесткой, да и государственное стимулирование экономики за счет олимпийского строительства подходит к концу... Так, может, от мегастроек отказываться не стоит?