Итоги № 31 (2013)
Шрифт:
Вот некоторые характерные итоги этого сопоставления. Обеспеченность автомобилями: Северный Кавказ — 31 процент опрошенных, русские регионы –19. Наличие в доме второго этажа — 12 и 3 процента. Наличие гаража: 44 и 17. Дом построен из импортного кирпича: 22 и 4. Наличие бассейна — 2 и 0 процентов. Наличие кондиционера: 9 и 5 процентов... По абсолютному большинству позиций северокавказские регионы продемонстрировали тогда значительно более высокий, нежели в русской глубинке, уровень жизни. И вряд ли за шесть лет этот разрыв сократился. Скорее наоборот, учитывая объемы финансовой помощи, выделяемой Центром на поправку
Впрочем, официальная статистика тоже порой рождает сомнения в версии о беспросветной северокавказской нужде. Как вам, например, такой факт: в бедной Ингушетии с огромной долей сельского населения ванной или душем оборудовано 80 процентов жилых помещений — больше, чем в любом из субъектов куда более урбанизированного Центрального округа, за исключением Москвы. А по доле жилья, снабженного водопроводом (96,8 процента), республика и вовсе занимает четвертое место в стране, отставая лишь от Москвы, Питера и делящих третье место Мурманской области и Северной Осетии.
Однако все эти статистические погрешности и парадоксы не только не снижают, но, пожалуй, еще более усиливают контрастность картинки. К сугубо экономическим факторам добавляются национальная специфика, выражающаяся в числе прочего в отсутствии надежных статданных. С точки зрения Центра, это еще «более другая», еще менее понятная, менее предсказуемая, следовательно — еще более опасная Россия. Ощущение этой опасности и заставляет федеральную власть бросать в северокавказскую топку все новые и новые миллиарды рублей и долларов. Но результат по-прежнему «оставляет желать». Мало того — линии цивилизационного разлома появились и в глубоком тылу «кавказского фронта».
Россия четвертованная
Конечно, такая большая страна, как Россия, не может быть однородной. Но в последние годы процесс дифференциации регионов зашел настолько далеко, что некоторые исследователи говорят о расслоении страны на несколько «параллельных миров». Так, например, Зубаревич выдвигает концепцию «четырех Россий».
«Россию-1» составляют жители крупных городов (более полумиллиона человек). Их объединяет относительно высокий уровень жизни и образования, массовое использование Интернета. Именно здесь сосредоточены белые воротнички, средний класс, формирующий запрос на модернизацию. «Доля «России-1» в населении страны будет неизбежно расти, так как миграционные потоки направлены в крупнейшие города», — предсказывает эксперт. И это «приговор вертикали власти»: электоральная статистика показывает, что результаты выборов в крупных городах более протестные, чем в среднем по региону.
«Россия-2» — жители городов с населением от 50 до 250 тысяч человек, к которым исследователь считает нужным добавить 12 более крупных промышленных городов. Это царство синих воротничков — работников, занятых на промышленных предприятиях и бюджетников. И царство довольно-таки сонное. Протестная активность либо отсутствует, либо имеет сугубо экономическую природу. Эта часть страны, в особенности моногорода, в наибольшей степени подвержена рискам развития. Однако социальное напряжение вряд ли выльется в политический протест. В случае новых экономических кризисов «Россия-2» будет бороться за занятость и зарплату, но останется равнодушной к проблемам плохих институтов, которые волнуют средний класс», — полагает Зубаревич.
И наконец, «Россия-4», к которой эксперт относит «слаборазвитые республики Северного Кавказа и юга Сибири (Тыва и Алтай)». Первые три России примерно равны по численности: на каждую приходится около трети населения страны. Доля четвертой самая маленькая — менее 6 процентов. Но по количеству социально-экономических проблем «четверка», пожалуй, даст фору всем остальным: тут все возможные «ужасы наших городков» в одном отдельно взятом региональном флаконе, напоминающем подчас коктейль Молотова. «Россия-4» может надолго остаться горячей точкой, а при худшем сценарии спровоцирует рост социально-политической нестабильности во всей стране», — прогнозирует эксперт.
Концепция вполне логична, но, как и всякая социальная теория, не бесспорна. В первую очередь в части прогнозов. За примерами далеко ходить не надо: эксперты ЦСР приходят в своем докладе к совершенно иным выводам относительно протестного потенциала территорий, соответствующих «первой, второй и третьей Россиям». «Впервые за все время нашей работы над политическими докладами мы столкнулись с таким количеством данных, которые не соответствуют нашим прежним представлениям, — отмечает президент ЦСР Михаил Дмитриев. — Многие противоречия исходного материала так и не удалось до конца примирить».
Судите сами. Доля респондентов, готовых протестовать, если следующие выборы будут нечестными, достигает максимального значения в областном центре (30 процентов). На втором месте — райцентр (26 процентов), на третьем — село (25 процентов). И лишь на четвертом — Москва (21 процент). Замыкает рейтинг политической зрелости «колыбель революции» — в Санкт-Петербурге готовы выйти на площадь лишь 12 процентов опрошенных. Политический строй в форме свободной или управляемой демократии выбрали 53 процента москвичей и 62 процента сельчан. 29 процентов москвичей предпочитают единоличную форму правления (диктатуру, монархию либо олигархию), в остальной России к такой экзотике склонны не более 9 процентов респондентов.
Короче, где по экономической части тонко — там и рвется. Попрание в том или ином виде политических свобод — лишь дополнительный повод для бунта. К исторически проверенной формуле стабильности — «хлеба и зрелищ!» — в современной России по большому счету не добавилось ничего.
Классная дама / Политика и экономика / Профиль
Классная дама