Итоги № 51 (2011)
Шрифт:
Подъемная сила
В общем, с кем и с чем в политическом смысле предстоит расстаться Владимиру Путину, понятно. Другой вопрос: кого и с какими идеями рекрутировать в обновленную властную вертикаль? Ведь Путин отличается завидным кадровым консерватизмом. В том смысле, что соратников на переправах менял в самых крайних случаях. Но сегодня-то случай самый-самый крайний. Так что можно смело прогнозировать едва ли не полную смену кабинета после инаугурации нового президента, а может, и сразу после оглашения результатов президентских выборов. Нельзя исключать и того, что пару-тройку непопулярных министров отправят в отставку еще в феврале.
Вопрос: где взять чиновников «более других»? Сегодня власти, впервые за десятилетие, нужны не просто «эффективные менеджеры», а яркие политические
В качестве реальных союзников могут рассматриваться фигуры, уже было сметенные с шахматной доски. Ну чем, скажем, Алексей Кудрин не кандидат на лидерство в новой правой партии? Да и олигарха Михаила Прохорова, похоже, придется возвращать в большую политику. Ибо речь идет о реанимации идеи дееспособного правого крыла.
Движущая сила наметившейся «российской зимы» (по аналогии с «арабской весной» — чередой революций в мусульманских странах) — городской средний класс. Обильно представленный в мегаполисах, он оказался лишен своего собственного политического представительства и теперь готов пуститься во все тяжкие. Хотя бы уже по этой причине Кремлю пора срочно реабилитировать праволиберальный проект.
Левому электорату, щедро добавившему голосов коммунистам и отчасти эсерам, тоже нужны харизматичные лидеры. Не исключено, что в большую политику придется возвращать и некоторых популярных глав регионов. Только это способно сгладить явно обозначившийся раскол элит, который угрожает крахом всей путинской стабилизационной модели.
Такой сценарий ярко описан в весеннем докладе ЦСР «Политический кризис в России и возможные механизмы его развития». Согласно ему «политический кризис вполне может превзойти период конца 1990-х и вплотную приблизиться к эпохе конца 1980-х годов». Содержится в докладе и конструктив: власть должна решиться на либеральные реформы. Причем вовсе не на те, болезненные, которыми нас любят стращать авторы телерепортажей из Греции. Речь идет о поступательной трансформации политсистемы. Путинская вертикаль власти, как никогда, нуждается в гибкой и эластичной «горизонтали». Не в той декоративной и послушной, которую Кремль кормит с ладони, а ответственной и дееспособной — пусть и не очень сговорчивой. В противном случае вся ныне существующая конструкция рухнет под собственным весом, погребя под обломками и ее строителей, и ее разрушителей, и тех, кто просто мимо проходил.
Александр Чудодеев
Главная тема / Политика и экономика / Главная тема
Empty data received from address [].
Доля малая / Политика и экономика / В России
К Международному дню борьбы с коррупцией, отмечаемому по решению Генеральной Ассамблеи ООН 9 декабря, эксперты Transparency International обнародовали обновленный индекс восприятия коррупции. Россия в нем улучшила свои показатели, поднявшись за прошлый год на 11 ступеней — со 154-го на 143-е место (всего в нем 182 позиции). Правда, относительно этого улучшения эксперты не спешат радоваться: такой результат не означает, что коррупции в стране стало меньше, просто она трансформировалась. Об этом «Итоги» поговорили с главой Национального антикоррупционного комитета Кириллом Кабановым.
— Кирилл Викторович, что же такое коррупция в нашей стране и чем она отличается от коррупции в других странах?
— Отличие очень
— Как вы считаете, люди идут в «систему», изначально ориентируясь на потенциальные выгоды?
— Примерно треть играют по корпоративным правилам, но готовы при определенных условиях от них отказаться, чтобы не рисковать. Еще треть — люди, которые не хотят с этим мириться. И оставшаяся треть действительно приходят во власть уже с определенной установкой. Это видно даже по студентам, которым я читаю лекции в вузах.
— То есть они намеренно идут учиться на госслужащих, предполагая в будущем брать взятки?
— Их мотивация такова: они хотят обладать неким статусом, быть успешными. Почему, например, столь высокий конкурс при поступлении на отделение госуправления юрфака? Потому что это прямая дорога в чиновники. Многим родители подсказывают, на кого учиться, надеясь, что таким образом устраивают ребенку хорошую жизнь. Приведу пример из жизни. Как-то, году в 2000-м, приехали ко мне знакомые из Смоленской области и привезли девочку, только окончившую школу. Совершенно простые люди, не имеющие никакого отношения к госслужбе. Они очень хотели, чтобы я помог устроить их дочь в таможенную академию. Спрашиваю: «А почему в таможенники-то, ведь у них очень низкая зарплата?» Отвечают: «Да вы что, у нас в области только таможенники хорошо живут». Если помните, в начале 90-х НИИ МВД проводил опрос среди подростков 14—15 лет на тему, кем бы они хотели стать в будущем. Девочки в основном выражали желание быть валютными проститутками, а мальчики — братвой. В начале 2000-х эти опросы повторили: девочки теперь хотели быть таможенницами либо налоговыми инспекторшами, мальчики хотели идти в правоохранительные органы и спецслужбы. Идея лучшей жизни не изменилась, изменились только механизмы ее достижения.
— Что все-таки послужило первичным фактором для укрепления коррупции в стране?
— В последнее время об этом ведется особенно много теоретических споров. Принято говорить, что тому способствовало разрушение демократических механизмов. Я считаю, не это главное. Причина не столько в подходах к формированию кадрового состава бюрократии, сколько в формировании самого общества. Оно со всем соглашается и все терпит. Знаете, есть такой научный термин: скрытый социальный договор. Это когда потребительская корзина растет — и вроде бы все хорошо. Пока скрытый социальный договор остается в силе, мы так и не будем обращать внимания на то, что ежегодно из страны уводятся 300 миллиардов долларов.
Есть и еще одна, очень серьезная, но скрытая причина коррупции — это процесс нарушения регенерации элиты. Элитой у нас теперь называют в основном нечистых на руку людей, проповедующих идеологию обогащения любыми средствами.
— Наверное, какое общество, такая и элита.
— Не согласен, потому что наша бюрократия оторвана от общества. Фактически она вытягивает общественные деньги из национального оборота и строит на них свое счастливое будущее за рубежом. Их цель — здесь работать, но не жить. При этом они понимают прекрасно, что у нас за это не понесут никакой ответственности. Ярким примером служит история с затягиванием ратификации Конвенции ООН против коррупции. Государственно-правовое управление президента и ряд других ведомств категорически воспротивились 20-й статье конвенции, где приводится определение незаконного обогащения как разницы между официальными доходами и реальными расходами, которую публичное лицо не может обосновать. Во всей конвенции по большому счету это единственный пункт, который может быть эффективен и, следовательно, является крайне болезненным для коррумпированных чиновников. На каком уровне у нас сейчас привлекают к ответственности? Едва-едва подняли до среднего, пощипали нескольких замгубернаторов и региональных представителей федеральных структур.