Итоги № 51 (2012)

Итоги Итоги Журнал

— Когда решался вопрос о переезде в Санкт-Петербург Конституционного суда, вы твердо заявили, что планов по переселению на берега Невы других органов власти нет. Планы изменились или вы были тогда не вполне искренни?

— Я не пытался лукавить. Да, буду откровенен: то, что Конституционный суд это еще не все, мне было понятно уже тогда. Но предложений и идей может быть много, а решение — только одно. Решения на тот момент не было, и было совершенно не ясно, когда оно может появиться. Через пять лет, через десять или через двадцать.

— А что помешало принять его тогда же и переселить разом всю судебную власть?

— В первую очередь, конечно, финансовый вопрос. Во-вторых, территориальный — где разместить. Его тоже было непросто решить, мы достаточно долго искали место.

—

«Набережная Европы» — это окончательный вариант?

— Думаю, да. Других вариантов, во всяком случае, нет. На наш взгляд, это оптимальный выбор. На площади, где до недавнего времени реализовывался девелоперский проект ВТБ, планируется разместить три штаб-квартиры — Верховного, Высшего арбитражного судов и Судебного департамента при Верховном суде. Кроме того, размеры этой территории — порядка 10 гектаров — позволяют построить служебное жилье для сотрудников аппаратов. Из предыдущего проекта там сохранится и будет построен Дворец танца Бориса Эйфмана.

— А что за Дворец правосудия появится на Стрелке Васильевского острова?

— Речь идет об историческом здании Биржи. Некоторые ваши коллеги писали, что там разместятся какие-то судебные учреждения, это неверно. Здание Биржи мало подходит для этих целей. Это один большой зал и небольшое количество вспомогательных помещений. Мы планируем сделать здесь зал-трансформер — красивый, исторический, но при этом оснащенный по последнему слову техники, — в котором судейское сообщество сможет проводить собрания любого формата. Съезды, конференции, симпозиумы. А поскольку проходить они будут, наверное, не каждый день, то Дворец правосудия может использоваться и в интересах города — для каких-то крупных мероприятий.

— В какой стадии находится решение вопроса о переезде судов?

— Распоряжением главы государства создана специальная рабочая группа, мы практически в ежедневном режиме занимаемся экономическими расчетами. Принимаем документацию от ВТБ, выясняем, что они уже сделали, сколько потратили, что за здания хотели построить, насколько эти здания подходят для нашего проекта... Надеюсь, до конца года у нас будут цифры по каждому сегменту переезда и мы положим их на стол президенту. Сколько и куда нужно вложить, каков фронт работ и за какой срок мы сможем с ним справиться. Предварительные оценки я уже озвучил: 50 миллиардов рублей и два с половиной года.

— Конституционные судьи, помнится, без восторга отнеслись к идее переезда. Сегодня особого ропота не слышно. Положительный пример КС сыграл свою роль или дело в укреплении вертикали?

— Конечно же, первое. Мы действительно столкнулись с огромным нежеланием судей Конституционного суда и работников аппарата переезжать в Петербург. Я тогда сам провел для судей экскурсию по Петербургу. В буквальном смысле. Мы ехали в автобусе, я сидел на месте экскурсовода и говорил: «Уважаемые коллеги, вот здание Сената, здесь вы будете работать. А вот здесь вы будете жить...» Знаю, что между судьями высших судов идет сегодня интенсивный обмен информацией. Будущие переселенцы выезжают в Санкт-Петербург, советуются со своими коллегами из КС, смотрят, какие у них условия для работы и жизни. Все правильно: лучше один раз увидеть, чем сто услышать.

: Empty data received from address

Empty data received from address [].

Бери шинель, иди домой! / Общество и наука / Медицина

Бери шинель, иди домой!

/ Общество и наука / Медицина

В реформируемой военной медицине здоровье стало стоить дешевле квадратного метра недвижимости

Выполняя приказ бывшего министра обороны Сердюкова, к 1 декабря почти все госпитали в Петербурге и Ленинградской области завершили реорганизацию — фактически закрылись. По коридорам крупнейшего на северо-западе 442-го госпиталя сегодня гуляет ветер. Было закрыто — попросту разорено — несколько его областных филиалов. Солдат-срочников и контрактников сейчас, конечно, лечат, а вот многотысячный контингент ветеранов, офицеров запаса и членов их семей фактически остался без медицинской помощи. Это лишь фрагмент широкомасштабной реформы военной медицины. Всего же согласно утвержденным три года назад планам до 2013 года намечалось расформирование едва ли не каждого четвертого госпиталя, сокращение втрое числа военных поликлиник, закрытие нескольких крупных санаториев. Кроме того, планировалось упразднить практически все военно-медицинские институты, в том числе Государственный институт усовершенствования врачей Минобороны. Офицерский состав военно-медицинской службы к окончанию «модернизации» должен был сократиться, по некоторым данным, почти в три раза. Новый глава ведомства Сергей Шойгу своими распоряжениями приостановил сей бурный процесс. Но того, что сделано, уже не вернешь. Резали по-живому. Какая же судьба ожидает военную медицину?

До последней капли крови

— Зачем вам в госпиталь? — интересуется боец на КПП. — Там и смотреть-то нечего, все уже вывезли!

Сейчас, когда из госпиталя действительно вывезли все, кроме архива, сторожить там фактически нечего, но территория все еще считается особо охраняемым объектом. Через проходную, тем не менее, свободным потоком льются обитатели общежития, расположенного на территории госпиталя, офицеры и гражданские — кто в архив, кто в администрацию, кто в действующую госпитальную церковь. Наверное, спрашивать у визитеров пропуск в пустые помещения нелепо, хотя, может, и стоило бы. Как рассказали местные сотрудники, недавно кто-то пытался свинтить со стены главного здания две памятные мраморные доски. О происшествии сообщили начальнику госпиталя, и полковник Лютов лично закреплял мемориальные реликвии болтами. Этот случай говорит о том, что позариться пока еще есть на что...

Повальное закрытие госпиталей по всей стране началось лет пять назад на волне затеянной бывшим министром обороны «реорганизации путем присоединения». В результате, например, сейчас в поселке Осиновая Роща под Питером на месте закрытого госпиталя уже высятся жилые многоэтажки. Новостройки вплотную подступили и к ограде 442-го госпиталя: одна многоэтажка уже заселена (она построена на бывшей земле госпиталя, переданной под застройку четыре года назад), второй дом только что сдан, третий ударными темпами достраивается. Нынешняя территория военной больницы — это 8 гектаров земли практически в самом центре Петербурга, рядом со Смольным. Отдай этот участок под застройку, его стоимость подскочила бы до нескольких десятков миллионов долларов. Вероятно, все к тому и шло. Слухи о возможном расформировании военных госпиталей вообще и 442-го в частности ходили с прошлого года. А в августе этого вышел приказ министра Сердюкова — реорганизовать 442-й госпиталь, объединив его с Подольским ОВКГ № 1586. С сентября госпиталь прекратил принимать больных, из зданий вывозилось все — оборудование, мебель, медикаменты. Ранее принятых больных долечивали на месте или переводили в сохранившиеся филиалы. Кого — в Каменку Ленинградской области, кого — в Кронштадт, Пушкин или Военно-морской госпиталь в Петербурге. Часть больных приняла Военно-медицинская академия.

«К 15 октября мы вывезли всех больных, — рассказал «Итогам» Сергей Епифанов, начмед 442-го госпиталя. — Медикаменты распределили в лечебные учреждения в Кронштадте и в Военно-медицинскую академию. Оборудование тоже передали в оставшиеся подразделения». Из госпиталя вывезли фактически все — вплоть до цветочных горшков. В процессе реорганизации вынуждены были даже утилизировать 700 литров плазмы крови! Начальник госпиталя Владимир Лютов говорит, что военные обращались в различные медучреждения Петербурга, но плазму в таком количестве никто не взял, и ее пришлось уничтожать. По самым скромным оценкам, один литр плазмы крови стоит от 3,5 до 4 тысяч рублей, так что фактически в трубу улетело около трех миллионов рублей бюджетных средств.