ИТУ-ТАЙ

Коробейщиков Андрей Витальевич

Адучи догнал тайшинов, когда они уже почти скрылись за углом церковной ограды. Кадамай даже не повернулся в его сторону, а Ай-рук, улыбнувшись, пробормотал:

– Равновесие распространяется на оба потенциала. Ты все сделал неплохо…

Адучи тоже улыбнулся, польщенный оценкой Наставника, но че-рез несколько секунд от его эйфории не осталось и следа. Оранная троица миновала узкий безлюдный дворик и, поднявшись по лест-нице, вошла под гулкие своды храма.

Солнечный свет смешивается с мерцанием свеч и отражается на золотистых стенах собора яркими отсветами. Тихое потрескивание десятков огоньков и нежный запах таящего воска. В помещении очень много людей. Кроме немногочисленных бабушек, все – участники свадьбы, которая сгрудилась в правой стороне собора. Идет венча-ние. Адучи растерянно оглянулся по сторонам. Кадамай замер пе-ред одной из икон с закрытыми глазами, так, что создавалось впе-чатление, что он истово

молится, не обращая внимания на шум голо-сов и обилие многочисленной публики. Айрук купил две свечи и, протянув одну Адучи, кивком показал на алтарь, расположенный перед изображением Богоматери с Младенцем. Когда свечи были поставлены в маленькие подсвечники, Иссит молча направился туда, где проходил церемониал венчания. Адучи последовал за ним. Он чувствовал, что что-то должно произойти. Что-то уже происходило. Пробившись сквозь круг из приглашенных, оба тайшина останови-лись чуть позади венчающейся пары и пары свидетелей, которые торжественно замерли перед священником, молодым мужчиной с классической бородой служителя культа. Его голос пронзительно звучал над процессией, эхом уносясь под большой купол с изобра-жением Саваофа и Христа. Когда интонации его очередной фразы достигли определенного уровня торжественности, коварный Айрук услужливо подсказал молодым, что нужно делать дальше. Он про-шептал: "На колени…", и обе пары, стоящие перед священником, среагировали мгновенно, тут же опускаясь на колени, полагая, что данная процедура является неотъемлемой частью процесса венча-ния. Все растерянно замерли, включая священника, который, в об-щем-то, и не выдержал первым – заулыбался, окончательно смущая растерявшихся молодых людей, стоящих на коленях. Потом, поняв в чем дело, зафыркали от смеха родственники молодоженов. Через минуту в гулких стенах собора уже гремел тщетно сдерживаемый всеми присутствующими хохот. Айрук с серьезным выражением лица кивнул Адучи, словно делая знак. Когда все отсмеялись, прерван-ная церемония продолжилась с уже пунцовыми от стыда молодоже-нами.

К Айруку подошел человек в церковных одеждах и отозвал его в сторону:

– Вам придется покинуть собор. Тайшин изумленно посмотрел на него:

– Почему, мы не закончили…

– Вы ведете себя неподобающе правилам посещения. Вы чуть не сорвали венчание.

Айрук смутился, и, растерявшись, принялся объяснять что он и в мыслях не имел ничего подобного, что сказал это, полагая, что ко-ленопреклонение обязательно именно в этой части венчания, что сделал это только лишь от избытка чувств и христианской ревности, что впредь этого больше не повторится, а если и повторится, то толь-ко в другом соборе и вообще в другом городе. Священник тоже расте-рялся, слушая весь этот бред, но было видно, что он настроен реши-тельно и намерен все-таки выставить нарушителя из храма.

– Вам придется покинуть собор, я… – он вдруг замолчал, и Адучи понял почему – церковный служитель посмотрел и глаза тайшину. Этот взгляд темных глаз что-то остановил в его мысленном потоке, потому что было видно, что священник запутался. Когда он, нако-нец, относительно пришел в себя, то облизал пересохшие губы и на-пряженно пробормотал:

– Кто вы?

Айрук улыбнулся и кивнул на Адучи, показывая, что они вместе.

– У нас нет имени. Мы пришли издалека, из глубины веков. Таин-ственная Сила привела нас сюда, впрочем, как и вас, чтобы препо-дать урок и нам, и вам.

– Кто вы? – хрипло прошептал служитель не в силах двинуться с места. Темный взгляд тайшина будто парализовал его и обездвижил.

– У нас нет имени, и в то же время на протяжении веков нас имено-вали по-разному: "хранители", "тайшины", "тэнги", "язычники", "ведуны", "безликие", "воины-оборотни", "шаманы" Какое из этих названий выберете вы?

– Вы – язычники? Вы хотите сказать, что исповедуете мудрость дьявольскую?

– Мудрость? – Да! Дьявольскую? – Нет. Мудрость вообще не мо-жет быть чьей-то. А то существо, которого, как я понимаю, вы имеете в виду, скорее всего, является нашим общим противником, но мето-ды противостояния ему у нас, похоже, несколько разнятся. Я хочу, чтобы вы поняли меня. Поверьте, эти названия вообще все портят. Не слушайте меня, прислушайтесь к своим чувствам… Сердце не-возможно обмануть, в отличие от нашего ума, который уже начина-ет бояться сам себя. Я пришел сюда, чтобы дать урок человеческой тупости и страха вот этому молодому язычнику, но мне будет прият-но, если и вы извлечете для себя некоторую пользу.

– Уходите…

– Да, конечно, мы сейчас уйдем, но неужели вы не поблагодарите меня за те минуты удовольствия, которые я доставил всем присут-ствующим? Согласитесь, это было забавно.

– Уходите…

– Вы просите меня уйти? Хорошо, мы уйдем. Но я уверен, что поз-же, через несколько лет, вы вспомните эту нашу встречу. Она вста-нет у вас перед глазами, и вы вспомните мои слова,

которые я вам сейчас скажу. Вы будете искать нас везде, но мы, как всегда, растаем в сумерках вечера, подобно теням… Вы гоните нас прочь? Нам это знакомо. Это происходит всегда, когда мы начинаем ощущать себя легкими. Видишь, Адучи, стоит лишь впустить немного веселой ма-гии второго полушария в этот мир, как он незамедлительно начина-ет реагировать на нас. Вот вы, на вас одежда священнослужителя, но сейчас вы выполняете роль "черного охотника", возложенную на вас человеческой общиной. Законы Божие и законы людские… А жить-то приходится среди людей. Сложно все и запутанно. Слишком мно-го напряжения. У вас болит грудь? Такие саднящие боли, не дающие вам иногда даже говорить? Через несколько месяцев они станут воистину нестерпимыми.

– Откуда вы?..

– Моя мудрость подсказывает мне это. Вы не говорили мне, но мне и не нужны ваши слова. Я чувствую. Я вижу вашу боль. Я ощущаю ее зарождение и развитие, она медленно, но неотвратимо разрушает вас изнутри. Я могу вылечить вас. Не хотите? Боитесь? Это отсут-ствие юмора и смеха давит вас изнутри. Этакая изнуряющая серьез-ность и напряжение порождаемое ей. Если бы вы прислушались, вы бы наверняка услышали, как светлые боги смеялись вместе со всеми над моей невинной шуткой. Потому что туда, – Айрук поднял руку вверх, – невозможно попасть отягощенным чувством собственной важности. Но, почему-то многие из вас хотят притянуть к земле тех, кто может свободно летать по Вечному Синему Небу, выбирая себе любое направление. Серьезность – это первый признак бессилия. И поверьте, мы уважаем Христа ничуть не меньше вас, но стиль его почитания у нас больше напоминает отношение ребенка к своему любимому сказочному герою. Можете не сомневаться – ребенок ве-рит в него, он разговаривает с ним, и старается быть на него похо-жим. Но вы где-нибудь видели ребенка, который стирает с лица улыбку и становится по стойке смирно, при одном лишь упоминании о сво-ем невидимом добром Хранителе? Вот в чем вся разница. Вы видели смущение и стыд на лицах этих молодых людей? Если бы никто не засмеялся, они были бы уверены, что все делают так как надо. И у них даже остались бы весьма восторженные воспоминания об этой цере-монии.

Айрук наклонился к священнику, словно собираясь сообщить ему нечто доверительное.

– Наша проблема в том, что все мы с детства слышим этот ковар-ный шепот голодных духов, который позже уже начинаем прини-мать за свои мысли. Хотите, я открою вам страшную тайну? Только не говорите никому… Эти духи воруют наш детский смех. Нам нуж-но остановиться, нам необходимо заставить замолчать призрак сво-его суетливого разума, похищенного у нас в нашем детстве…

– ТЭРЬ!!!… – Крик Кадамая раздался в храме, словно гром ухнул в ясном безоблачном небе. Все присутствующие вздрогнули и изум-ленно замолчали…

* * *

– Почему никто не хочет говорить со мной о моем прошлом?

Они сидят на зеленой траве, на том самом месте, где когда-то Адучи похоронил Арчи и где когда-то встретил Айрука, который избил его до полусмерти. Внизу неспешно течет широкая река – Обь. Даль безоблачна и чиста. Солнце уже нависло над горизонтом, и сумерки окрасили небо прозрачной вечерней синевой. Кадамай отвечает не сразу, он взвешивает каждое свое слово, прежде чем произнести его вслух. Эта манера общения поначалу очень раздражала Адучи, ко-торый привык к быстрым, емким и содержательным объяснениям Айрука. Но потом, позже, он понял, что Кадамай поступает так не в силу своего косноязычия, а потому, что он куда дальше всех осталь-ных проникал в потусторонний мир – незнакомый и таинственный, а это накладывает определенный отпечаток на манеру передачи зна-ний. Сновидец испытывал затруднения с формулировками, потому что пытался выразить невыразимое, описать то, что не поддается описанию. Проблема, с которой, в конечном счете, сталкиваются все шаманы.

– Потому что тайшины никогда не говорят о прошлом напрямую. Для нас прошлое – это не тема для разговоров, а элемент энергети-ческой обусловленности. К тому же я не могу говорить с тобой об этом, потому что твое прошлое – это аспект, который принадлежит другому Направлению.

Адучи хочет задать вопрос. Он знает, Кадамай не столь категори-чен, как Айрук, ему можно задавать любые вопросы, все, что прихо-дит в голову.

– А чье прошлое тогда принадлежит Направлению Сновидцев? Наставник изгибает брови в шутливом недоумении:

– Ты до сих пор не понял? КЭРСО – Направление Сновидцев, не имеет ничего общего с категориями "прошлое", "настоящее", "бу-дущее"… КЭРСО – это то, чего не существует. Это не прошлое, не настоящее и не будущее. Это сны. Но, тем не менее, КЭРСО – это так же реально, как мы с тобой, как вот эта река, как вон та даль за горизонтом.

Кадамай молчит и выжидательно следит за реакцией ученика. В его словах скрыт какой-то подвох. Какой?

– Ты осознал это? Сновидение – это сны, но это так же реально, как и то, что мы сейчас сидим с тобой здесь и беседуем…