ИТУ-ТАЙ

Коробейщиков Андрей Витальевич

Максим повернулся к девушке. Она улыбнулась ему и задумчиво посмотрела на огонь, который шумел в камине, словно невидимая птица, взмахивающая крыльями перед тем, как подняться в небо.

Эпизод II ЗАТМЕНИЕ Через тьму к рассвету… 4. И я видел: и вот блуждающий ветер шел от севера, великое облако и клубящийся огонь, и сияние вокруг него, 5. А из середины его как бы свет пламени из середины огня; и из середины его видно было подобие четырех животных, – и таков был вид их: облик их был как у человека; 6. И у каждого – четыре лица, и у каждого из них – четыре крыла; 8. И руки человеческие были под крыльями их, на четырех сторонах их; 9.

И лица у них и крылья у них – у всех четырех; крылья их соприка-сались одно к другому; во время шествия своего они не оборачива-лись, а шли каждое по направлению лица своего. 10. Подобие лиц их – лице человека и лице льва с правой стороны у всех их четырех; а с левой стороны – лице тельца у всех четырех и лице орла у всех четырех. 11. И лица их и крылья их сверху были разделены, но у каждого два крыла соприкасались одно к другому, а два покрывали тела их. 13. И вид этих животных был, как вид горящих углей, как вид лам-пад; огонь ходил между животными, и сияние от огня, и молния исхо-дила из огня. 14. И животные быстро двигались туда и сюда, как сверкает молния. 15. И смотрел я на животных, и вот, на земле, подле этих животных по одному колесу перед четырьмя лицами их. 16. Вид колес и устроение их – как вид топаза, и подобие у всех четырех – одно; и по виду их и по устроению их казалось, будто колесо находилось в колесе. 22. Над головами животных было подобие свода, как вид изуми-тельного кристалла, простертого сверху над головами их. 23. А под сводом простирались крылья их прямо одно к другому, и у каждого были два крыла, которые покрывали их, у каждого два крыла покрывали тела их. Иезекиил, 1. Часть 1 "ТРЕУГОЛЬНИК" "Но не столько страшен палач, сколько неестественное освещение во сне, происходящее от какой-то тучи, которая кипит и наваливается на землю, как это бывает только во время мировых катастроф". М.А. Булгаков. "Мастер и Маргарита". ПРОЛОГ Побег ( 1953 г .) Звонок в коридоре с силой ударил по натянутым нервам пронзи-тельным аккордом. Профессор Лебедев вздрогнул, судорожно вып-рямился и тут же, обмирая, осел в кресле, чувствуя, как ноги теряют силу, охваченные крупной дрожью. "Ну, вот и все! Все…". Он ждал этого звонка. Ждал каждую минуту последние восемь дней, и вот теперь, когда он все-таки прозвучал, оказалось, что это ожидание не подготовило его, а наоборот, полно-стью деморализовало в ответственный момент, забившись внутри животным неуправляемым ужасом. Звонок повторился. Лебедев мучительно вздохнул и попробовал подняться, но лишь привстал и опять рухнул в кресло. Как будто можно было ожидать, что полуночные визитеры постоят так еще не-сколько минут и, подумав, что никого нет дома, уберутся восвояси. За окном действительно была ночь. Но ведь Лебедев знал, чувство-вал, что ЭТО должно случиться именно ночью. Воображение рисо-вало ему мрачные картины его грядущего ареста: темная безлунная ночь, звонок, взрывающий тишину погруженной во мрак квартиры, настойчивые удары по двери, люди с бледными, серьезными и бес-компромиссными лицами, пугающе черная машина, хищно замер-шая около подъезда… Вот оно. Случилось. Он и чувствовал, что ЭТО случится именно сегодня. Чувствовал и не спал, а сидел за столом и перебирал ненуж-ные бумаги, старые письма, черновики. За окном мигнули отсветы фар, и автомобиль остановился во дворе их дома, тут же заглушив мотор. Приглушенно хлопнули дверцы. Лебедев напряженно при-слушался, пытаясь уловить дальнейшие звуки. Скрипнула придер-живаемая кем-то дверь, ведущая в подъезд. Время замерло, став тя-гучим, как кисель. Шаги на лестнице слышны ночью невероятно от-четливо, даже если их стараются скрыть. Вот они стихли. "Неужели мимо?". Лебедев медленно выдохнул воздух, дольше обычного задержанный в легких, расслабил ставший вдруг деревян-ным пресс. И тут по нервам ударил этот проклятый звонок… К двери он добирался бесконечно долго, словно продираясь сквозь кисельное время на слабых, подламывающихся ногах.

– Кто там? – Вопрос, заданный отвратительным дрожащим голо-сом, прозвучал глупо и нелепо. Ведь и так было предельно ясно, кто мог находиться ночью там, за дверью, и настойчиво давить кнопку звонка, подгоняя испуганного хозяина квартиры.

– Профессор Лебедев Константин Николаевич? – голос офици-альный, твердый, хорошо поставленный, прозвучал приглушенно, словно визитеры не хотели

будить остальных обитателей подъезда.

– Да, это я. Но… в чем дело?

– Откройте, пожалуйста, дверь, нам необходимо задать вам не-сколько вопросов.

Лебедев непонятно для чего, будто пытаясь отсрочить и без того очевидный финал, накинул на предохранитель цепочку и, отщелк-нув замок, чуть приоткрыл дверь, щурясь разглядывая двух мужчин в одинаковых темно-серых плащах, стоявших на площадке.

– Что вам угодно? Какие вопросы… ночью? Я не понимаю… – прак-тически проблеял профессор, пытаясь придать предательски над-ломленному голосу твердость. Один из мужчин, усмехнувшись, про-тянул к щели между створками раскрытое удостоверение:

– Министерство госбезопасности. Откройте дверь. Лебедев сжал зубы и обречено снял цепочку с предохранителя. Ви-зитеры вошли в квартиру и закрыли за собой дверь.

– Я…

Один из вошедших перебил профессора, снимая плащ и вешая его на вешалку.

– Простите, Константин Николаевич, за поздний визит, но у нас были веские основания побеспокоить вас в столь неподходящее вре-мя.

– Я… – повторил Лебедев, растерянно наблюдая, как второй муж-чина тоже вешает свой плащ на рогатину вешалки. Под верхней одеж-дой на посетителях были строгие темные костюмы.

– А вы… разве… не за мной?

Один из незнакомцев улыбнулся:

– За вами, за вами, уважаемый Константин Николаевич. Но сна-чала давайте побеседуем вон там, в комнате, если позволите. Кори-дор, знаете ли, не самое подходящее место для разговора.

Профессор рассеянно вошел в комнату вслед за обоими гостями.

– Я не совсем понимаю…

Оба незнакомца молча осмотрелись по сторонам, и присели, один на диван, спрятавшись в тень от абажура, другой, предварительно задернув тяжелые оконные портьеры, на стул.

– Мы сейчас нам все объясним, – один из гостей, который показы-вал удостоверение и задергивал портьеры, внимательно разгляды-вал профессора, замершего у входа в комнату, и теперь насторожен-но наблюдающего за незнакомцами.

– Наш визит продиктован очень необычными обстоятельствами. Дело в том, что ваша работа в Институте поставлена не только под угрозу свертывания, но и чревата гораздо более неприятными и се-рьезными последствиями. В первую очередь для вас.

Лебедев неуверенно вошел в кабинет и робко сел в свое кресло за рабочим столом, отчего сразу почувствовал себя немного уверенней. Визитеры вели себя странно, и эта манера разговора насторажива-ла, но в то же время давала слабую надежду на спасение.

– Простите, вы из Спецотдела? Из "девятки"? Я… "Гэбист" жестом руки призвал профессора к молчанию:

– Нет, Девятый отдел ГУГБ не имеет к нам непосредственного отно-шения. Но сотрудники курирующего вас спецсектора будут здесь, – он посмотрел на часы, – минут через сорок-пятьдесят. Их задержива-ют до поры до времени, но это не может продолжаться долго, поэтому для объяснений у нас очень мало времени. Так вот, мы здесь для того, чтобы спасти вас, Константин Николаевич. Вы попали в очень серь-езный оборот. Вам угрожает смертельная опасность. Все сотрудники вашей Лаборатории уже арестованы. Все оборудование и материалы опечатаны. У вас есть возможность избежать этой участи, если вы доверитесь нам и, не задавая лишних вопросов, поедете с нами.

– Куда?

– Это неважно. Важно, что это будет не Лубянка.

Лебедев озадаченно замер, стараясь не смотреть на посетителей, и стал лихорадочно соображать. Побег. Арест. Чему и главное – кому верить? В принципе, это вполне достоверная информация. О том, что в Институте творится нечто подобное, профессор догадывался, чувствовал. Об этом шептались все: лаборанты, его замы, коллеги по отделам. Выходит, все-таки началось…

– А… Москвитин?

– Он уже в безопасном месте.

– Кобзев?

– Арестован.

– Луцкий, Михеев, Козаревский?

– Константин Николаевич, подумайте лучше о себе. "О себе, о себе. Что же делать? Довериться этим "безопасникам"? С какой стати? А может, это провокация? Где гарантии…"

– О каких гарантиях вы сейчас беспокоитесь, Константин Никола-евич? Время для вас пошло на секунды. Если бы мы хотели вас арес-товать или спровоцировать, то не стали бы разводить эту демаго-гию, упрашивая вас избежать тюрьмы.

Лебедев опять вздрогнул, настолько неожиданно прозвучали его мысли в устах второго незнакомца, который сидел в тени, и до этого молчал.

– Вы что… все-таки научились… читать…? Мужчина усмехнулся и нетерпеливо развел руками:

– Ваши мысли написаны у вас на лице. Пока вы думаете, какого рода провокацию мы затеваем в вашем жилище, сюда уже едут люди, которые будут менее деликатны в обращении с вами. Мы ждем ваше-го решения. Вы едете с нами?

Лебедев встал и взволнованно прошелся по комнате:

– Я… я не знаю. Как же… квартира, вещи, архив, наконец? "Гэбист" всплеснул руками:

– В любом случае это вам уже не понадобится. Я вижу, вы недоста-точно прониклись серьезностью вашего положения, раз вас заботят подобные пустяки.