Иуда Освобожденный
Шрифт:
Губы Облачного Танцора раздвинулись, обнажив тройное кольцо зубов.
— Мы перестали спорить об этом тысячелетия назад. Вы разрушили барьер — вам и отвечать. Это макроэволюция в самом страшном ее проявлении. И наблюдать за ней нам очень больно.
— А как насчет аномийцев, их продвинутой ветви? Могу я связаться с ними напрямую? Ведут ли к ним какие-то из ваших троп?
— Нет, таких троп нет. Мы можем с ними разговаривать, но только если они сами этого захотят. Последний такой случай был более трехсот лет назад. Мы думали, падение поставленного ими барьера их заинтересует.
— Ладно, на батальоны сильфенов-десантников рассчитывать не приходится. Но как насчет информации? — спросил Оззи. — Не доводилось ли вам когда-нибудь создавать оружие, способное победить обитателей Пары Дайсона? Мне хватило бы и чернового проекта.
— Я очень удивлен, что такой вопрос задаешь именно ты, Оззи. Сама мысль о том, чтобы тратить время на такую чепуху, как оружие, меня оскорбляет.
— В самом деле? Интересно, как бы вы заговорили, если бы уничтожение грозило вашей расе. И кстати, в таком случае мы бы не оставили вас в одиночестве. Если бы вы попросили помощи, мы встали бы с вами плечом к плечу.
— Я знаю. Мы восхищаемся вами. И не думаем, что вы изменитесь. Неужели вы ждете, что изменимся мы?
— Нет. Просто я думал, что вы другие.
— Насколько другие? Более похожие на людей? Вы сочинили о нас легенды. Но они не совсем верны. И обвинять нас за ваши заблуждения, пожалуй, поздно.
— Да пошел ты!
— Но я же ваш друг, — вмешался Орион, поднимая в руке подвеску. — Смотри. И другие люди тоже. Неужели это для вас ничего не значит?
— Безусловно, значит, юноша. Если ты останешься здесь, с нами, ты будешь в безопасности.
— Я хочу, чтобы все мы были в безопасности.
— Таким желанием можно гордиться, но это лишь желание. Вы станете великими, когда повзрослеете. Вы станете лучшей из всех рас.
Орион покачал подвеску перед собой, следя за ней печальным взглядом.
— Какой же в этом смысл?
— Смысл в жизни. Ты приблизился к тем, кто отличается от тебя, и узнал их. Мы тоже узнали тебя, Орион, друг сильфенов. И это наполняет наши сердца радостью.
— Я тоже был бы рад вас узнать.
— Да. Прости, юноша. Мы радовались, играя в тех лесах давным-давно, верно? Я надеюсь, что когда-нибудь ты тоже узнаешь нас и это доставит тебе радость.
— Поправь меня, если я ошибаюсь, — сказал Оззи. — У вас есть какой-то эквивалент нашего РИ, который вас объединяет, так? И сейчас я говорю именно с ним?
Облачный Танцор рассмеялся.
— Почти, Оззи, почти.
— А как я могу знать, что ты говоришь от лица всех вас?
— Ты не можешь этого знать. Но я нарекаю тебя «другом сильфенов», Оззи Фернандес Айзекс. — Он вынул подвеску, точно такую же как у Ориона. — Ты обрел свободу троп. Иди по ним, и да пребудет с тобой наше благословение. А если ты считаешь, что я лживый сукин сын, ищи того, кто точно скажет тебе правду.
Оззи смотрел на подвеску, он почти был готов швырнуть ее в лицо Облачному Танцору. Орион в порыве
— Благодарю тебя, Облачный Танцор, — произнес он официальным тоном и с легким поклоном принял подвеску.
Он надел цепочку на шею, и зрение мгновенно заволокло туманным изумрудным сиянием. Казалось, что все его чувства обострились во много раз. Легкие порывы ветерка оставляли на обнаженной коже ссадины, солнечное тепло угрожало испепелить волосы, шелест листьев гремел какофонией оркестра. Оззи чувствовал запах каждой ягоды и каждого цветка на острове, ароматы смешивались друг с другом до такой интенсивности, что их можно было сравнить с запахом серы у жерла извергающегося вулкана. Мозг улавливал носящиеся вокруг мысли Исток-острова сильфенов, необъятного царства, поддерживающего и успокаивающего каждого, кто к нему обращается. Немыслимые размеры мешали его увидеть. Оно охватывало весь газовый пояс, пронизывая все физические и биологические элементы, словно внутриатомная духовная сила. Неуловимые нити тянулись сквозь мельчайшие поры пространства-времени и связывали между собой сильфенов во всей Вселенной, где бы они ни бродили, скрепляли семью, превосходящую в своей любви и близости все, о чем только мечтало человечество.
В этом Оззи мог только позавидовать сильфенам. Но, несмотря ни на что, ощущение причастности к Исток-острову показалось ему чуждым. Сильфены не станут помогать людям в их борьбе. И они не считают, что это плохо. Все правильно и закономерно, так и должна развиваться Вселенная.
— Ого!
Оззи порадовался тому, что сидит. Эмоциональное потрясение показалось ему не столь сильным, как взгляд в воспоминания о гибнущем мире. И все же это был взгляд в царствие небесное, поражающее своей красотой, пусть и несовершенное.
Волшебное мгновение пролетело, но Оззи знал, что воспоминания о нем навсегда останутся с ним.
Облачный Танцор смотрел на него, его лицо оставалось неподвижным, щеки слегка втянулись, рот приоткрылся, язык замер. Это выражение, как понимал Оззи, свидетельствовало о сострадании и печали.
— Когда-нибудь, — пообещал Оззи чужаку, — мы выстроим мост через пучину между нашими сердцами.
— И в этот день я заключу тебя в объятия, друг Оззи. — Облачный Танцор повернулся к Ориону. — Прощай, юноша. Я надеюсь, ты отыщешь своих маму и папу.
На лице парня появился оттенок высокомерия.
— Старайся, дружище, — сказал Оззи. — Никто не застрахован от ошибок.
— Конечно, — буркнул Орион, сопроводив ответ дежурным пожиманием плечами. — Спасибо, что дал мне знать о моих родителях.
— Не за что.
Облачный Танцор встал перед Точи, и в его глазах снова заплясали ультрафиолетовые пятна. Чужак ему что-то ответил.
— Теперь мне пора, — сказал Облачный Танцор. — Приближается длинный ветер. Я должен расправить крылья.