Иудаизм
Шрифт:
Тот, кто убил своего соседа нечаянно, должен был оставаться в городе-убежище до смерти первосвященника, занимавшего в ту пору свой пост. Старейшины города обязаны были защищать его от "мстителя за кровь". А если виновный в убийстве уходил из города прежде смерти первосвященника, то мститель имел право убить его, и "не будет на нем вины кровопролития".
Назначение городов-убежищ должно было приучать Израиль к мысли, что человеческая жизнь важна для Бога. Даже совершив нечаянное убийство, виновный должен был в значительной мере поплатиться своей свободой на немалый период времени.
Если израильтяне верно и во всем будут следовать повелениям Господа, тогда Он распространит их территорию
В еврейском оригинале употреблено единственное число: "эта заповедь". Моисей употребляет единственное число, чтобы подчеркнуть единство Закона, он – един, и повиноваться ему надо в целом. Но Моисей указывал также на главное требование закона, а именно – на необходимость любить Господа, Бога твоего. Закон был дан Израилю для того, чтобы у него было средство выражать свою любовь к Богу.
Однако город-убежище не был таковым для совершившего умышленное убийство. Виновного, если он укрылся в нем, следовало возвратить в его город, отдав в руки мстителя за кровь. Народу, которому предстояло процветать под Божьими благословениями, надлежало очищаться от греха пролития крови невинной.
Вслед за законом о городах-убежищах Моисей дает закон о межевых камнях между установлениями о городах-убежищах (ст. 1-13) с одной стороны и запрещением лжесвидетельствовать с другой (ст. 15–21). Надо заметить, что в древности смещение межевых камней было чувствительной проблемой на Ближнем Востоке. Очевидно, это явление имело широкое распространение и в Израиле. "Не нарушай межи ближнего твоего", – говорит Моисей.
Закон о даче свидетельства (19:15–21)
Моисей установил принцип, согласно которому для обвинения человека в совершении преступления было недостаточно одного свидетеля. Этот принцип должен был действовать в защиту от лжесвидетеля, который мог оговорить собрата-еврея по причине
ссоры с ним или из каких-то других низменных побуждений. Наличием, по крайней мере, двух или трех свидетелей достигались большая точность и объективность при ведении процесса.
Однако невозможно было избежать таких ситуаций, когда налицо был лишь один свидетель. И он обязан был предъявить обвинение нарушителю закона или обидчику. Подобные случаи следовало представлять "главному трибуналу", состоявшему из священников и судей. Если при расследовании свидетельства обнаруживалось, что оно ложно, то обвинитель (свидетель несправедливый, он же – свидетель ложный) подлежал такому же наказанию, которому он "замышлял" подвергнуть своего собрата. Сделавшись известной израильтянам, судьба лжесвидетеля удерживала бы других от дачи ложных показаний в судах. Итак, нарушение 9-ой заповеди (Исх. 20:16) было еще одним злом, от которого народу следовало очищаться.
Заметим, современные социологические теории, согласно которым наказание, в особенности смертная казнь, не удерживает от совершения преступлений, противоречат библейскому пониманию человеческой природы.
Закон возмездия, известный в Римском кодексе как лекс таилонис, был сначала изложен в книгах Исход (21:23–25) и Левит (24:17–22). Этот закон был дан с целью поощрения к справедливому наказанию преступника в тех случаях, когда могла возникнуть тенденция к вынесению слишком мягкого или слишком сурового приговора. В древности кодексами законов, действовавшими на Ближнем Востоке, предусматривалось нанесение увечий преступникам (им вырывали глаза, отсекали губы и т. п.). Еврейский закон, за одним исключением (Втор. 25:11–12), нанесения подобных увечий не одобрял. Лишь первая часть этого закона "жизнь за жизнь" применялась на
Законы о священной войне (гл. 20)
Господь повелевал не бояться врага, превосходящего Израиль в силе (20:1–4). Тот же принцип отношения к сражениям и те же установления о священной войне были даны евреям и раньше, но вот Моисей вновь обращается к этой теме. Израилю не следовало бояться вражеских коней и колесниц, потому что не ими, не просто военной силой будут определяться исходы предстоящих им битв. Повеление "не бояться" исходило из факта Божьей верности Израилю. Он уже доказал ему Свою верность, выведя его из Египта. В трудные времена верующим следует вспоминать о верности, уже явленной им Богом прежде и, может быть, неоднократно, это поможет им не падать духом.
Роль священника в битве (20:2–4) не ограничивалась заботой о ковчеге, символизировавшем присутствие Господа среди израильской армии. Священник, кроме того, должен был воодушевлять воинов словом Божьим, призывая их быть крепкими в вере. Недостаточность веры в то, что Бог способен сразиться за них, сказалась бы на силе их духа, на их моральном состоянии, другими словами, они могли бы "ослабеть сердцем". Если воин не подчинит свое душевное состояние вере, им могут овладеть страх и даже паника, а отсюда один шаг до поражения.
Моисей говорит о подлежащих освобождению от военной службы (20:5–9)
Итак, на священниках лежала ответственность на моральном состоянии армии, они должны были воодушевлять армию Божиим словом. Командиры (надзиратели) отвечали за то, чтобы армия состояла из мужчин, годных к битвам. Видимо, самыми подходящими в этом смысле были не просто опытные воины, а люди всем сердцем преданные Господу и при этом не отягощенные "посторонними мыслями", которые способны ослабить воинский дух. Именно поэтому, руководствуясь чисто человеческими соображениями, а также заботой о моральном состоянии армии, от воинской службы освобождали того, кто построил новый дом, но не успел еще воспользоваться им, т. е. пожить в нем.
Освобождению подлежал и всякий, кто насадил виноградник, но не успел отведать его плодов. В этом случае человек получал освобождение от службы в армии на срок до пяти лет.
Человек, обрученный с женою, тоже освобождался от обязанности идти на войну. Как новобрачный он получал освобождение на один год.
Перечисленные случаи привлекают внимание к одной из главных целей и особенностей священной войны. Хотя она велась в наказание хананеев за их злые дела, задачей ее в то время было дать Израилю землю, где он мог бы жить стабильной и мирной жизнью, т. е. строя дома, засевая поля и собирая урожай, заботясь о своих семьях. Все это делалось под водительством Божьим. Поскольку Бог Сам сражался за Израиль, не было необходимости в том, чтобы военные действия превалировали над повседневными занятиями и домашними делами израильтян.
Перечисленные выше случаи освобождения от воинской повинности диктовались соображениями гуманности, с другой стороны, практиковалось освобождение от воинской повинности "боязливых и малодушных", оно проводилось в интересах поддержания в армии боевого духа. Поскольку лучшей была армия, наиболее преданная Господу, все угрожавшее подрыву веры в победу в израильских войсках, подлежало удалению из армии. Трусость рассматривалась здесь как проблема духовного порядка. По причине отсутствия тогда военно-полевых судов командиры с самого начала избавлялись от слабонервных, чтобы они не мешали ходу битвы и не подрывали мужества других воинов.