Иудино племя
Шрифт:
Они, как безумные, носились по окрестным дворам, заглядывали во все подъезды, расспрашивали прохожих. Зашли в поликлинику – вдруг Маша соскучилась одна и отправилась туда на поиски Светы. Но никто девочку не видел.
– Надо в милицию позвонить, - размазывая по лицу тушь, всхлипнула Света.
И тут к ним подошел мужчина, гулявший в сквере с рыжим сеттером.
– Вы девочку ищете? – спросил он. – На костылях? Я ее видел. Она сидела на скамейке, потом к ней подошла какая-то женщина, что-то сказала, помогла подняться, подвела к тротуару. Там стояла белая машина, кажется, «шестерка». Они сели и
Света схватилась за сердце и мешком свалилась на скамейку. Жест мог бы показаться каким-то наигранным, если бы все не было так серьезно.
– Господи, я же ей столько раз говорила, что нельзя ни с кем никуда! – рыдала Света.
Никита, закрыв глаза, молился. Как и в тот момент, когда на него мчалась машина, между прочим, тоже светлая «шестерка», слов практически не было, одно только устремление к Единственному и Спасительному.
Открыв глаза, он увидел, что Света смотрит на него едва ли не с возмущением.
– Перестань! – сказал он резко и добавил, уже мягче: - Все обойдется, - и сам удивился своей внезапно появившейся уверенности в этом. Иначе просто не может быть!
Никита еще прикидывал, что лучше: звонить в милицию или самим ехать туда, как вдруг ожил телефон.
– Папа, что с мамой? – вопила в трубку Маша. – Она жива?
– Машенька, где ты? – Никита почувствовал, как ноги стали ватными, и шлепнулся на скамейку рядом со Светой, которая смотрела на него, раскрыв рот.
– Я дома. Ну, не дома, а у тети Иры, напротив. Та тетя, которая сказала, что маме надо вернуться в поликлинику. Она снова пришла и сказала, что мама упала и сильно ушиблась, что ее повезли на «скорой» в больницу, а ты поехал с ней. И они отвезли меня домой, даже подняться помогли. Я просила у них телефон, но они сказали, что у них нету.
– Кто это они, Машенька?
– Ну, тетя эта и ее муж. Так что с мамой?
– С мамой все в порядке. Она не в больнице, с ней ничего не случилось. Они, наверно, просто ошиблись. Мы тут тебя искали везде. Сейчас приедем домой.
Он пересказал услышанное Свете. Мелко всхлипывая, она уткнулась ему в плечо.
– Это что, шутка такая? Или?..
Никита не ответил, а про себя подумал, что, пожалуй, именно «или». Впрочем, это немедленно подтвердилось. Телефон снова завопил, нарисовав на дисплее цепочку прочерков: номер был подавлен.
– Никита Юрьевич, надеюсь, теперь вы поняли, что мы не шутим? – вкрадчиво прошептал невнятный женский голос. – Это было последнее предупреждение.
В ухо закололи иголки коротких гудков.
– Кто это был? – нервно спросила Света.
– Да, идиот какой-то.
Никита встал и пошел к машине, но Света догнала его и схватила за рукав куртки.
– Прекрати морочить мне голову! Все из-за этого чертового наследства и чертовой Вероники, которую Бессонов убил опять же из-за чертова наследства! Скажешь, нет? Я с самого начала знала, что все это плохо кончится. С того самого момента, когда ты с Димой ездил на кладбище. Тебя чуть не убили, но ты так и не успокоился! – Никита невольно усмехнулся, и Света завелась еще больше. – Я не это имела в виду. Ты понимаешь, что Машку украли из-за того, что ты влез куда не надо? Леша, надо думать, не так прост, вряд ли бы он все это в одиночку провернул. И это чудо, что с ней ничего не случилось.
– Не надо на колени, - он обнял Свету за плечи, притянул себе. – Обещаю, больше ни во что не лезу. Думаешь, я не испугался?
– Хочется верить, - тяжело вздохнула Света, села в машину и полезла в сумку за пудреницей.
Никита завез ее домой и поехал ставить машину на стоянку. Он медленно шел по улице, пытаясь привести встрепанные нервы в порядок. Что тут скажешь, Света абсолютно права. И Алексей действительно тут не при чем. Его ведь предупредили, что за обман накажут? Предупредили. К кому теперь идти жаловаться? В милицию? Не смешите!
Ужасно хотелось курить, даже подташнивать начало. Чтобы справиться с соблазном, он начал думать о том, что Маша назвала его папой.
Может, случайно, от волнения? Она с самого начала стала называть его просто Никитой. Свете сначала это не слишком нравилось, но потом она махнула рукой: главное, чтобы отношения складывались хорошо, а уж как называть – не важно. А вот для Никиты как раз было важно. Он очень быстро полюбил эту спокойную, ласковую девочку, которая с таким недетским мужеством терпела свое увечье. Он жалел ее, волновался за нее и готов был все сделать, чтобы она почаще радовалась. Иногда он даже забывал, что это не его родной ребенок. Но Машин жизнерадостный вопль «Никита» словно отбрасывал его в реальность: она воспринимала его как угодно, но только не как отца.
И вот одно только ее слово – «папа»…
От мысли об этом сладко щипало в носу.
Но когда он пришел домой, Маша и виду не подала, что нечто в их отношениях изменилось. Правда, она теперь к нему вообще никак не обращалась. Он тоже решил не форсировать события.
Поздно вечером, когда Света уже спала, а Никита пил на кухне чай – была у него такая привычка, заполночь пить в одиночку чай, - из коридора донесся шум. Он выглянул и увидел Машу, которая осторожно пробиралась к кухне. Она шла без костылей, держась за стену и пыхтя от усилий.
– Что ж ты не позвала, Машуня? – Никита подхватил ее. – Тебе в туалет?
– Нет, я к тебе.
Он посадил девочку на диванчик, сам сел напротив на табуретке.
– Чаю хочешь?
Маша покачала головой.
– Нет. Знаешь… Я тебя сегодня по телефону папой назвала…
Никита закусил губу и замер. Вот сейчас она скажет что-то вроде: «Это случайно так вышло». Но Маша вздохнула и тихонько спросила:
– Можно?
– Что можно? – глупо переспросил Никита, боясь поверить.
– Можно называть тебя папой? Я знаю, папа настоящий только один. Но ты же мне совсем как папа. Даже, может, наверно, лучше.
Никита проглотил колючий комок, сел рядом с Машей. Она порывисто обняла его за шею, и он вдохнул ни с чем не сравнимый детский запах, такой беззащитный, такой родной… Закрыв глаза, чтобы не пустить на волю предательские слезы, он благодарил Бога за все и поэтому совсем не удивился, когда Маша сказала:
– Знаешь, пап, я, когда в этой машине ехала домой, я все Бога просила, если Он на самом деле есть, то пусть с мамой ничего страшного не случится. Наверно, действительно есть.
* * *