Иудино племя
Шрифт:
«…При введении в организм перорально или внутривенно, особенно в сочетании с алкоголем, может вызывать внутреннее кровотечение за счет резкого понижения свертываемости крови и повышения артериального давления, а также нарушение сердечного ритма…»
Никита перевернул книгу, чтобы взглянуть на заглавие. На обложке золотом было вытеснено: «Алкалоиды».
Когда-то у них в классе была девочка по имени Злата. Необыкновенная красавица. Рядом с ней все другие девчонки казались натуральными жабами. Разумеется, в Злату были влюблены все мальчишки поголовно, и странно было подумать, что может быть иначе. Но стоило Злате перейти в другую
Никита взял со стола фотографию в рамке, подошел с ней к окну. Костя был снят вместе с двумя другими парнями у Медного всадника. Глядя на него, Никита подумал, что, как бы он ни относился к Косте, ему не откажешь в обаянии. Эта его чуть смущенная улыбка… Наверно, здорово нравится девушкам. Просто в тени профессионального мачо Бессонова он казался простеньким и не слишком интересным.
Достав из кармана телефон, Никита позвонил в больницу Диме и спросил, была ли Вероника знакома с Костей.
– А зачем тебе? – насторожился Дима.
– Потом объясню, - ушел от ответа Никита. – Так были они знакомы раньше или нет?
– Они познакомились на нашей свадьбе.
– А после этого встречались где-нибудь?
– Ну… - задумался Дима. – Мы были с Никой на дне рождения тети Жени. И потом еще Костя был на моем дне рождения. Правда, он здорово опоздал, я тогда здорово напился, даже и не помню, что там было. А на что тебе сдался Костя? Ведь и так уже все ясно.
– Не совсем, - буркнул Никита и отключился. Подумал и выключил телефон совсем.
Вот так вот. Чего стоит любая уверенность! Прав был отец Максим, которому что-то не так показалось во всей этой истории.
Хорошо, предположим, это с Костей у Вероники был роман, и от Кости она ждала ребенка. Если бы об этом узнала бабушка, то, скорее всего, просто вычеркнула бы его из завещания. Если уж и за гораздо меньшие провинности она проделывала эту процедуру, то такое вряд ли бы оставила без внимания.
А почему, собственно, он с самого начала Костю исключил из списка подозреваемых? Да потому что еще ничего не знал о мафиозных претендентах на старухино наследство и предположил, что Евгению пытался сбить тот, кого огорчило содержание завещания. А поскольку некто на такой же светлой машине проделал подобный финт с Димой и с ним самим, он слил все в один флакон. По его мнению, Костя отпадал уже только потому, что не мог покушаться на собственную мать. Даже если учесть, что в этой семейке родственные чувства особой ценности не имеют, все равно, ему это просто не выгодно.
Теперь же можно сделать следующий вывод. Костя решил убрать свою любовницу Веронику. В отличие от Алексея, ему были известны все семейные тайны, а познания в физике и химии помогли подогнать все под легенду. Далее, он сбивает машиной Диму, который начал о чем-то догадываться, и пытается сделать то же самое с ним самим. Если же предположить, что белая «шестерка», едва не наехавшая на Евгению, - это совсем другая машина, то опять все прекрасно получается. Либо это были бандиты, либо – почему бы и нет? – Алексей. Счастье Евгении, что ей удалось вовремя улизнуть. Откуда только взялись эти самые белые «шестерки»? Ладно, не суть важно.
Дальше. В какой-то момент интересы Кости и Алексея смыкаются. Похоже, они идут в одном направлении. Иск о признании бабки недееспособной мешает тому
Газ… Вот тут есть над чем подумать. Кто из них? По описанию, если можно, конечно, назвать это описанием, подходят оба. Таймер? Предположим, Костя установил его в электрощите на даче, а Алексей пошел чинить щит и нашел. Может, Костя рассчитывал, что свет сам включится, а может, хотел сам пойти и сделать вид, что чинит, но Алексей его опередил. Догадался, в чем дело? Забрал? Тогда понятно, как таймер оказался в камере хранения. Он мог и сам его использовать в квартире Зои. Если, конечно, у Кости не было другого.
Нужно бы алиби проверить – у того и другого.
А что, если Алексей по своей милой привычке решил Костика шантажнуть? За что и поплатился?
От этой мысли Никита вскочил взволнованно и заходил по комнате взад-вперед.
Дальше? Кто Анну убил? А что тут, собственно, думать? Алексей в четверг пропал, а Анну убили в субботу. Как сказал Иван, эксперт даже навскидку определил время смерти Алексея на несколько дней раньше. Если предположить, что Алексей действительно пытался шантажировать Костю, то тот вполне мог от него избавиться. А заодно и от Анны – так, на всякий случай. Мало ли что она знает.
Но флюс-то зачем, спрашивается?
Может быть, чтобы замаскировать нечто другое? Какое-то действие, объяснить которое может именно наличие зубной боли? Или какой-то предмет, в иной обстановке показавшийся бы странным?
Термос!
Действительно, зачем ему термос в такую жару? Пить холодный чай? Но не проще ли воспользоваться холодильником. А вот теплое полоскание, которое настаивается в термосе, - совсем другое дело. Вот только незадачка вышла – забыл утром напихать ваты за щеку, или чего там еще.
А что в термосе? Яд? Но не проще ли в пузырек налить? Может, он непременно должен быть теплым или наоборот – холодным?
Никита снова взял со стола книгу и внимательно прочитал раздел о соединении с трудно произносимым названием. В частности, там говорилось, что препарат в чистом виде является летучим, при нагревании испаряется очень быстро, при комнатной температуре - медленнее.
В тот день было очень жарко… Кстати, не этой ли дрянью были покрыты поверх фосфора фитили свечей? Если это, конечно, был фосфор.
Никита закрыл глаза и как на фотографии увидел чердак дачи. Он поднялся туда уже потом, когда Дима увез Веронику. Свеча на столе, из которого торчит штырь, капроновый шнур, продетый в кольцо, а на конце намотан толстый узел. А из узла торчит… оплавленный хвостик. Он тогда подумал, что веревку просто подпалили, чтобы конец не распускался. А теперь все понял. Шнур был закреплен на штыре, а прямо под ним стояла свеча. Пропитанный фосфором и еще какой-то дрянью фитиль в рассчитанное время загорелся и поджег шнур. Капрон оплавился и погас. Чучело, похоже, висело в проеме чердачного окна. Из сада его видно не было: окошко в тени, в худшем случае чучело приняли бы за занавеску. Когда шнур загорелся, оно соскользнуло вниз, узел застопорился в кольце. Костя первым поднялся на чердак. Алексея не пустил вперед, сказал, что тот там ничего не знает. Пока Алексей карабкался по лестнице, у Кости было время сорвать со штыря огрызок веревки.