Иуды в Кремле. Как предали СССР и продали Россию
Шрифт:
Иначе получалось в царской России. Интеллектуальная Россия на общественное развитие влиять решающе не могла — сказывалась антигосударственная и антиинтеллектуальная политика самодержавия, неспособного сознательно и целенаправленно объединять созидательные силы России на своей платформе.
Задачу объединения здоровых сил России смогли выполнить лишь большевики, а сегодня мы, в совершенно иной исторической ситуации, имеем то же, что и сто с лишним лет назад! Нынешний капитализаторский Кремль тоже не способен объединить и использовать подлинно творческую часть российского общества
Вокруг кого?
Сразу скажу — вокруг обновлённой общими силами Коммунистической партии не зюгановского, а ленинского образца.
Но это — тема для отдельного разговора.
Итак, как и сегодня, в царской России на исторической сцене подвизалась Россия интеллигентская, игравшая общественные роли, для всех зримые. До самого 1917 года интеллектуалы от политики, то есть большевики, не играли в общественном самосознании России той ведущей роли, которую российские интеллектуальные круги отдавали интеллигентам от политики — всяким там «земцам», «либералам», «легальным марксистам» и т. п.
Сегодня история повторяется.
С одной стороны, нынешние «литературно-газетные» интеллигенты претендуют на некое политическое и духовное лидерство, на некую самостоятельную роль, не имея к тому никаких объективных оснований.
С другой стороны, современная интеллектуальная Россия всё ещё не сознаёт настоятельной необходимости своего политического объединения в интересах борьбы за Россию, которая может сохраниться и развиваться лишь как новая Советская Россия.
Сейчас становится всё более понятной концептуальная правота Ленина в его негативной оценке российской интеллигенции. Эта негативная оценка важна для понимания и исправления и современной общественно-политической ситуации.
До революции российские интеллигенты восторженно призывали революцию и дружно ругали «прогнившее самодержавие», не понимая, что общество загнивает не как мёртвая колода в лесу, а как живой организм! Поэтому реальная революция, да ещё в России, могла быть только такой, какой она оказалась в 1917 году. Организм загнивал по-живому, и в нём накапливался не хладный элемент необратимого распада (как в гнилом пне), а гной заражающего организм гнойника, прорыв которого очищает воспалённый организм, но и неизбежно заливает тело не елеем, а мерзостно пахнущей субстанцией.
Ведь тогда, в 1917 году, прорвалось то, что веками накапливалось в глубинах несправедливо, незаслуженно страдающего и в то же время неразвитого, невежественного народного большинства.
Русская интеллигенция в своём «докторо-живаговском» обличье интересы России и народа предала. Причём предала брезгливо.
Что обязан делать сострадающий образованный человек, оказавшись рядом с исходящим гноем больным, особенно если этот больной является близким ему существом? Правильно: надо вытирать гной, не забывая о санитарии и антисептике; надо готовить чистые бинты и турунды, надо позаботиться об уколах, о снижающем жар питье. Хлопотать, стирать, убирать, иногда — невзирая на несправедливости и капризы горячечного больного, и прочее.
В
В результате малочисленному ленинскому, образованному элементу большевизма в союзе со стихийно народным, ковпаковско-чапаевско-будённовским, массовым его элементом пришлось бороться со всем сразу: с развалом мировой войны, с интервенцией, с махновского образца вольницей, с прямым бандитизмом, со свергнутыми (не забудем!) эксплуататорами и в том числе — с российской интеллигенцией.
Что ж тут удивляться, что дров при этом было наломано в избытке?!
Напомню, что Ленин не заблуждался насчёт того, что под тончайшим слоем образованного большевизма — тёмная, неуправляемая и зловещая сила народной невежественной и разрушительной страсти.
Не оппоненты ленинизма, а клеветники на него выпячивают сегодня скромную фигуру «героя» Пастернака — доктора Живаго и изгоняют из памяти ныне живущих поколений намного более значительных героев Алексея Толстого — офицера Рощина, инженера Телегина.
Сила Ленина была в точной постановке вопросов. Поставим же и мы вопросы точные: «Кто виноват в том, что матросам «Потёмкина» сварили борщ из мяса с червями? Кто строил балерине «Малечке» Кшесинской дворец и наполнял его бриллиантовыми гарнитурами в то самое время, когда крестьянские детишки-малолетки пасли гусей? Кто недовольно морщился, если температура поданного за его стол «Клико» отличалась на пару градусов от предписанной, а при этом спокойно относился к тому, что работникам на Ленском золотом прииске в мясную лавку завезли для продажи бычьи гениталии'?»
Ответ очевиден — виновен правящий класс России.
Он был виновен в нищете двух третей народа тогда, он виновен в нищете двух третей народа и теперь. Старый правящий класс вёл политику насилия по отношению к собственному народу не год, не десять, а добрых двести лет! Слишком нагло имущее меньшинство попирало и не признавало прав большинства! А когда народ их востребовал — да, грубо, невежественно, неумело, — вместо того, чтобы склониться перед его волей и правами, имущий класс начал готовить гражданскую войну.
И развязал её.
Ленин её не хотел. Ему не нужна была гражданская война, его целью было созидание. В войне нуждалось меньшинство, ибо в условиях кровавой смуты и иностранной интервенции оно могло обрести шанс на сохранение вопиющего социального неравенства!
Вот это бывшее имущее меньшинство и открыло путь насилию, окрашивая эпоху кровью, ненужной ни народу, ни Ленину.
Однако, при всём при том, что ответственность за гражданскую войну лежит на бывших имущих слоях населения России, одной из главных виновниц того, что Ленин и большевики были вынуждены с самого начала не развивать новое общество, а с боем отстаивать его от посягательства свергнутого имущего меньшинства, оказалась российская интеллигенция.