Иван-Царевич и С.Волк
Шрифт:
Но тот вспыхнул, отвел свои серые очи и не сказал ничего.
Для Ивана это было равносильно признанию вины.
Он набрал полную грудь воздуха, сжал губы, побагровел и с шумом медленно выдохнул через нос.
– Где она сейчас? – холодно спросил царевич сразу, как только ощутил, что сможет говорить, не пытаясь придушить своего друга.
– У любимого мужа во дворце, – не отказав себе в чувстве глубокого удовлетворения, произвел контрольный в голову Волк.
– Летим туда, – бросил Иванушка, и, не дожидаясь ответа, развернулся
– Но тебя не пустят!.. Ты не знаешь, где это!.. Она не захочет тебя видеть!..
Беспомощные потуги Серого остановить друга отлетали от стальной решительности того, как горох от танка.
– Пусть она сама мне это скажет, – тихо произнес Иван и опустился на ковер. – Масдай, во дворец калифа, пожалуйста.
– Погоди, я с тобой!.. – вскочил на взлетающий ковёр Волк, ненавидя всех и вся – себя, Ивана, Масдая, Ахмета Гийядина, но в первую очередь и сильнее всех – Елену. – Без меня тебя собьют!
– И очень хорошо, – угрюмо бросил через плечо Иванушка.
Если бы Серый не знал, что витязи Лукоморья не плачут, он мог бы подумать чего-нибудь не того.
Первыми явление в виде Непонятно зачем Летающего Объекта чуть не накрыло кучку придворных во внутреннем дворе Главного Дворца.
Зависнув в нескольких сантиметрах над островерхими чалмами, Объект замогильным голосом задал вопрос:
– Где я могу сейчас найти калифа?
Быстро придя к выводу, что в силу полнейшего презрения к придворному речевому этикету Объект мог быть только или порождением демонского мира, или иностранных цивилизаций, советники решили, что в обоих случаях с ним связываться не стоит, и самый старший из них за всех ответил:
– Великий калиф благородного Шатт-аль-Шейха, самого прекрасного и процветающего города всей бескрайней Сулеймании, да будет простираться над ней благословение премудрого Сулеймана бесконечно в веках, калиф, бескрайнее море чьей милости выходит из берегов...
– ГДЕ???!!!..
– В серале.
Некоторые люди просто не умеют нормально разговаривать.
– Ой... – сконфуженно прозвучал с объекта другой голос. – Ну, если он животом мается, может мы попозже зайдём?..
– Нет, – твёрдо возразил ему первый. – Мы подождём.
– Сераль – это место размещения жён и наложниц повелителя, – ворчливо пояснил двум первым голосам третий – шершавый, как будто шерстяной.
– Что, они все...
– Нет, это не то, что ты думаешь, – сердито оборвал третий.
– Где ваш сераль? – угрюмо спросил первый.
Старый советник прозорливо понял, что этот вопрос адресовался ему, и махнул в сторону фруктового сада рукой:
– Там.
И Объект полетел туда.
Высокие резные беломраморные стены отгораживали дворик сераля от остального мира.
Защищала сераль от остального мира красного дерева дверь, в данный момент готовая с минуты на минуту сложить с себя эти почётные
Потому что, что хотя и общепризнано, что закрепощенная женщина Востока – существо слабое и безобидное, но если их много, и если они объединили свои усилия общей идеей, то против них не смогут выстоять даже десятисантиметровые доски, сколоченные вместе.
Дверь, сознавая, что доживает свои последние минуты, содрогалась, скорее, уже не от напора, а от ужаса.
По другую её сторону, подперев её спинами, укрывались Ахмет Гийядин Амн-аль-Хасс и Елена Прекрасная.
– ...ты не должен потакать капризам своих бывших компаньонок, милый, – тоном сурового университетского ректора инструктировала она его, умудряясь перекрикивать шум и грохот за стеной.
– Но они не компаньонки, птичка наша!.. И не бывшие!..
– С момента нашей свадьбы, как я тебя и предупреждала, все твои старые увлечения должны были отойти в прошлое...
– Но некоторые из них совсем не старые, наш розовый тушканчик!.. Им нет ещё и шестнад...
– И не называй меня этим прыгучим крысоподобным!..
– Елена, привет! Ахмет, как поживаешь? – донесся с неба полный искусственной весёлости глас.
Супруги подняли глаза.
Брови Елены приподнялись.
Очи калифа увлажнились.
Он упал на колени перед медленно снижающимся ковром и протянул к Серому короткие пухлые ручки, казавшиеся ещё короче и ещё пухлее от килограммов драгоценных украшений, нанизанных на них.
– О, как мы счастливы снова видеть тебя, зять наш! Мы приказали послать за тобой, но нам сказали, что тебя не было в твоих апартаментах, хоть и выкуп за сестру твою Елену и вещи твои находились там...
– Д-да... Я путешествовал. Искал своего друга. Вот этого, – и Волк, которого в предвидении реакции Ивана передернуло при слове "сестра", вяло ткнул большим пальцем себе за спину – в сторону начинавшего уже приподниматься, не дожидаясь приземления, царевича, мрачного и готового метать громы и молнии, как грозовая туча.
– Хвала Сулейману, наконец-то ты здесь, – сложил ручки на груди Ахмет Гийядин. – И теперь мы с чистой совестью можем сказать, что, несмотря на всю нашу любовь и обожание твоей несравненной сестры мы с ней разводимся.
– Что-о-о?! – разом вырвалось из трех глоток.
– Мы, калиф Шатт-аль-Шейха Ахмет Гийядин Амн-аль-Хасс, разводимся, разводимся, разводимся с твоей сестрой, о юный чужеземец из далекой северной Стеллы. Нет-нет, не возражай – коня и вазу, её приданое, можешь оставить себе – мы не претендуем на них ни в малейшей степени, – прочитав на лице зятя испуг, поспешил устранить его причину, насколько её понимал, калиф. – Просто пока ты здесь, и твой друг, который, наверняка, не откажется взять в жены такую великолепную женщину, как Елена, мы это сделаем, и в нашем дворце, наконец-то, воцарится мир и спокойствие.