Иван-Царевич и С.Волк
Шрифт:
– А куда мы тебя денем, если в город пойдем? – почесал в затылке отрок Сергий. – На нас же вся деревня будет пялиться, если мы потащим тебя на себе!
– Должна же быть в жизни справедливость, – как бы между прочим многозначительно заметил ковер.
– Что-то расхотелось мне в этом городе ночевать, – как бы между прочим многозначительно заметил Иван.
– Вы могли бы положить меня в сумку – все-вместимку, – все осознал, и сразу выступил с конструктивным предложением Масдай.
– В сапог, то есть.
– А
Высмотрев ровное местечко у городских ворот, пока стража то ли спала, то ли гуляла где-то, лукоморцы приземлились, быстро скатали своего тканого друга, после краткого "Краббле, Криббль, Круббле" оказались с абсолютно пустыми руками, и уже налегке вошли в незнакомый городок.
– Да куда же они тут все подевались-то! – в который раз громко возмутился отрок Сергий. – Времени, наверное, одиннадцати нет, а у них кругом все как повымерло! И ставни на окнах закрыты! И фонаря ни одного! Даже собаки молчат! Ну и городишко. Не удивлюсь, если тут и постоялого двора никакого не окажется, и ночевать нам придется в фонтане.
– Причем тут фонтан?
– Притом, что вон он – на площади впереди. По-моему, единственное не запертое строение в этой большой деревне.
– Если там площадь, значит, поблизости должен быть и трактир. Я читал. Во всех книгах так говорится.
– Ну, если в книгах говорится... – неодобрительно пробурчал Волк, но шаг, тем не менее, ускорил.
– Смотри, вон, видишь – сквозь ставни вон того серого дома пробивается свет, а над входом какая-то доска – наверно, это он и есть.
– Ща проверим.
Серый дом, при ближайшем рассмотрении, действительно оказался трактиром, доска над дверью – вывеской, и друзья не преминули воспользоваться гостеприимством этого заведения, или, точнее говоря, тем, что здесь за гостеприимство сходило.
Едва они ступили на порог, головы всех посетителей мгновенно повернулись к ним, а разговор прервался. Если вообще он был в этот вечер. Один из угрюмых мужчин тут же вскочил с места и захлопнул за ними дверь. Лукоморцы почувствовали себя в ловушке.
"Будь дипломатичен", – шепнул царевич. Серый кивнул и дипломатично положил руку на рукоять меча.
"Не нагнетай напряженность," – уголками губ посоветовал ему Иван. – "Может, они против нас ничего не имеют. Может, у них просто траур какой-нибудь. Улыбайся. Пойдем, сядем за стол у камина".
Не успели они занять места, как один из молчаливой компании поднялся и подошел к ним.
– Чего подать?
– А вы хозяин? – проявил чудеса сообразительности царевич. – А что у вас есть?
– Картошка с тушеным в белом вине мясом с трюфелями и пряностями, эль, портер, красное вино.
– Мне картошку, мясо и эль.
– А мне мясо,
Трактирщик, не сказав ни слова, ушел. В зале воцарилась спугнутая было тишина.
– Сидим как на поминках, – процедил Волк. – Может, спросим у этих, что тут у них за праздник?
– Мда-уж. Я, кажется, на кладбище компании повеселее встречал, – покачал головой озабоченный Иванушка. – Может, у них беда какая? Может, им наша помощь нужна? Только это надо как-то поненавязчивей разузнать.
И, не обращая внимания на вытаращенные в безмолвном "Не смей!" глаза Серого, царевич повернулся в пол-оборота к горожанам. Приготовленная дипломатическая речь при одном взгляде на их лица засохла в мозгу, и тогда Иван, не придумав ничего более ненавязчивого, наклонился к ногам одного из соседей и поднял на колени пушистую серую кошку.
– Киси-киси-киси-кысь, – почесал он ей под горлышком.
По трактиру пронесся всеобщий вздох. Обиженно звякнула разбитая тарелка. Перевернутая кружка, плеснув на прощание элем, отправилась незамеченной под стол.
Выстрелило, осыпав Ивана фейерверком искр, полено в камине.
Кошатина вывернулась, и лениво оставив на запястье руки, ласкающей ее, четыре красные ниточки, утекла в темный угол.
– Чужестранец.
– Серый.
– Кот.
– Избавление!
В мгновение ока лукоморцев окружила толпа взволнованных бюргеров.
– Это он!
– Это они!
– Кошка! Это кот!
– Серый! Серый кошка!
– Это знак!
– Избавление! Старик обещал!
– Скорее! Пока нет двенадцати!
– Это было предсказание дня!
Анонимные, не терпящие возражения руки ухватили царевича и поволокли к выходу.
– Э-эй, вы чего? Вы куда? Поставьте его на место! – Серый рванулся на помощь другу, но, получив по затылку чем-то мягким, но увесистым, тяжело опустился на пол.
Ивана уже несли мимо фонтана.
– Что случилось? Кто вы такие? Куда вы меня тащите? – тщетно пытался он вырваться. – Где мой друг? Где Сергий? Вы что – с ума ошалели? Отпустите меня немедленно!
– Не волнуйся за своего друга, чужестранец – его задержали для его же блага. Это предсказание касалось только тебя.
– Мы должны успеть до полуночи!
– Только ты сможешь победить Вертизеля, да будет проклят тот день, когда он родился!
"Предсказание? До полуночи? Победить?" – военным маршем прозвучали для Иванушки эти слова. Где-то вдалеке королевич Елисей приосанился, подбоченился, и, подкрутив молодецкий ус, устремил взор, полный одобрения и поддержки, на другого лукоморского витязя – Ивана-царевича. "То-то славной будет сеча!" – ухмыльнулся он и смачно сжал свой пудовый кулак.