Иван, младший сын
Шрифт:
– Настя, давай не будем спешить. Ну, выйдет она замуж позже, вот беда-то. Ты же не думаешь, что царевна мужа не найдет? – приговаривал Симеон.
Осипу Георгиевичу перевалило за сорок, и столичные дамы преследовали завидного жениха: богат, умеет развлечь женщину, привлекает зрелой мужской красотой. Графа светские львицы не интересовали, он думал только о Софье. Решиться сделать предложение его невольно подтолкнула Анастасия.
После очередного отказа дочери она полушутя-полусерьезно спросила графа:
– Друг мой, что нам делать
Осип Георгиевич замялся, потом отшутился и под надуманным предлогом быстро ретировался.
Через неделю его имя появилось в списке лиц для утренней аудиенции Симеона. В графе «Цель» значилось: «Граф Мустафаев-Юсуфов О. Г. по личному вопросу». Симеон удивился: «Какой может быть личный вопрос? Жениться собрался? Так ему мое разрешение не требуется. Ладно, разберемся».
После предписанных церемоний Осип Георгиевич перешел к цели визита:
– Ваше Величество, соблаговолите выслушать. Я прошу руки Вашей дочери Софьи. Обещаю любить, защищать и хранить ее, пока смерть нас не разлучит.
– М-м-м, дорогой Осип Георгиевич, друг мой, что же так официально? А дочь знает, что Вы свататься решили?
Граф явно волновался, когда отвечал:
– Я говорил Ее Высочеству Софье Симеоновне о своих намерениях. Она твердо ответила, что без Вашего благословения о браке думать нечего.
– Ну что же, пригласим Софью.
С одной стороны, предложение слегка попахивало мезальянсом. Вместе с тем бракосочетание по указке Царской Стрелы по бессмысленности и беспощадности не переплюнуть, а перед Его Величеством сидел прямой потомок Симеона Касаевича, царя Казанского.
Раньше Софья решительно, без неловкости и волнения отказывала принцам и королям. Теперь же она робко вошла в кабинет и остановилась по другую сторону стола.
– Дочь, присаживайся. Разговор серьезный. Господин граф, будьте любезны, повторите моей дочери, что Вы только что мне сказали.
– Ваше Высочество Софья Симеоновна, я прошу Вашей руки. Обещаю любить, защищать и хранить Вас, пока дышу, – Осип Георгиевич как положено опустился на одно колено и с надеждой смотрел в лицо девушке, повторяя традиционную формулу сватовства.
– Я понимаю, что немолод, не так знатен, у меня дочь и куча недостатков, – он говорил, не замечая присутствовавшего в кабинете отца. – Могу ли я надеться?
Софья покраснела, повернулась к Симеону:
– Папа, я буду счастлива, если…
– Это жениху говори.
– Встаньте, Осип Георгиевич! Я согласна, если родители… В общем, я согласна.
Вскоре состоялось бракосочетание Ее Высочества Софьи и графа Осипа Георгиевича Мустафаева-Юсуфова. Свадьба была скромной. Невеста не хотела шумихи, репортеров и толп зевак.
Софью, как и остальных членов семьи, беспокоила зацикленность матери на Иване. Последние годы Анастасия в буквальном смысле слова преследовала Младшего. Это прозвище все чаще звучало в семье, а потом и вовсе намертво
К шестнадцати годам Младший перерос отца и братьев. Иванушка пока выглядел как мосластый щенок-подросток, но со временем обещал превратиться в матерого волка.
Юношеский пушок давно сменила щетина. Мать требовала «немедленно сбрить это безобразие», чем вызывала яростное молчаливое сопротивление Ивана. Таким же образом действовали требования службы связей с общественностью: блондинистые кудри и выбритое лицо Младшего считались «важным узнаваемым элементом фамильного образа», навсегда лишая царевича возможности постричься или отпустить бороду, как делали многие сверстники. Вопрос решился сам собой, когда царевич поступил в Военную Академию.
В шестнадцать лет Иван сел за руль железного коня. Верхом он ездил, как кочевник (что подтверждали репортажи со скачек и конных прогулок), но сердце Младший с друзьями Алешкой и Сережкой отдали мотоциклам. Вскоре столица привыкла к реву тяжелых машин, на которых гоняла неразлучная троица. Девушки теряли головы от юных витязей в кожаных доспехах. С техникой у парня получалось все, а вот с девушками…
Младший знал, как член царствующей фамилии, он не вправе распоряжаться собой. Его обижали навязчивые знакомства из категории «дочь моей подруги», которыми в последнее время увлеклась мать.
– Ванюша, сегодня у нас будет очень симпатичная девушка, умница, отличница. Ей всего шестнадцать. Посмотри на нее внимательно. Вдруг она тебе понравится? – в очередной раз настаивала Анастасия.
Юноша терпеливо молчал. Ну, еще одна девица. Рвался наружу вопрос: «Мама, а как же Стрела? Мне нельзя жениться без Стрелы! Ты забыла?».
Когда Иванушка заикнулся о проблеме отцу, Симеон замахал руками:
– Сын, потом, все потом, у меня важные переговоры. Тебе еще рано стрелять. Все!
– А мама…
– Что мама? Не обижай ее. Тебе трудно улыбаться?
– Нет, папа, но это нечестно. Они все рассчитывают на…
– Сын, времени нет. Маму слушайся, девушкам улыбайся, после поговорим, – отмахивался Симеон.
Только эти «потом» и «после» никак не наступало, а попытки матери не прекращались.
Глянцевые журналы называли Младшего «эталоном мужской красоты» и Аполлоном. Никому в голову не приходило, что юноша, снявшийся в тысячах роликов, чье лицо известно каждому жителю планеты, тяготился внешностью.
Однажды он признался Софье, как мешала ему идеальность образа —мускулистая высокая фигура, огромные синие глаза и белокурые волосы. Сестра была единственным человеком, с кем Младший разговаривал свободно, не стеснялся и не подбирал слова.
В какой-то из вечеров он рассказывал очередную историю:
– Соня, эта девица меня просто преследует. Куда ни приду, она уже там сидит, ждет, как паучиха. А мама каждый день зудит: «Иванушка, посмотри, какая девочка хорошая. Обрати внимание, как ты ей нравишься. Вот была бы идеальная пара»!