Иван Московский. Первые шаги
Шрифт:
Казимир, конечно, хотел бы разогнать этих «итальянских нахалов», а лучше арестовать и ограбить. Но с ними был папский легат в сане кардинала . Да и вообще – хватало уважаемых людей, не говоря уже о довольно сильном отряде сопровождения. Посему он просто побоялся с ними связываться. Бескровным этот конфликт точно не получился бы, а ослаблять свое войско перед боем со странным княжичем он не хотел. Опасался. Из-за чего итальянское посольство смогло проследовать за войском короля и встать под Москвой лагерем в отдалении. Достаточным для того, чтобы внезапно не попасть под раздачу.
– Джованни, - многозначительно произнес
– Но у него так мало войск…
– Ему хватит, - как можно более уверенно произнес Джан, прекрасно понимая, что, если княжич проиграет, за его собственную жизнь никто и ломанного гроша не даст. А значит, ему оставалось только верить. Он и сам видел, что войск слишком мало. Однако надеялся на успех. Ваня ведь действовал явно быстрее, чем ожидал Казимир.
С позиции, которую заняли итальянские наблюдатели, было очень хорошо видно – воины короля Польши и Великого князя Литвы просто не успевают в полной мере изготовиться к бою. Да даже и из лагеря выехать как есть, и то не успевают. А вот солдаты Вани высыпали за пределы внешнего кольца баррикад, удивительно быстро построились и под музыку пошли в атаку. Без раскачки. Без лишней возни.
– Странно они построились… - задумчиво глядя на московскую пехоту, произнес Пьетро Риарио. – Швейцарцы, сильные пехотным натиском, строятся куда глубже.
– Да, - согласился командир миланского отряда. – У них тяжелая колонна получается. Неудержимая. Неистовая. А тут какие-то жидкие линии.
– Но как идут! – Воскликнул представитель Неаполитанского королевства. – Как идут! Видите – какое равнение!
И все закивали. А потом, подавшись общему порыву, поехали сильно вперед, желая рассмотреть сражение как можно лучше. За ними двинулись и прочие всадники отряда. Итальянцы подход стругов заметили раньше, так что и изготовились в полном объеме. Так что со стороны для человека несведущего выглядело все так, будто тяжелая латная конница накопилась на пригорке и готовится к атаке.
Ваня их тоже заметил. Поэтому резко изменил планы. Он хотел изначально врываться в лагерь и резать противника нещадно. Сейчас же – встав в примерно четырехстах шагах, выкатил вперед дюжину «саламандр» и открыл по лагерю обстрел ядрами. На пределе скорострельности своих бронзовых орудий.
– Мне кажется, - произнес Джан, - Джованни нас заметил, и мы его нервируем. Может быть отойдем?
– Нет, - резко и твердо произнес легат. – Я хочу посмотреть на что он способен в такой ситуации. Кроме того, если он посчитал нас союзниками Казимира, то вряд ли поверит, что мы отошли. Скорее предположит, что мы его обходим. А так – пока мы на виду, он знает где мы и какие действия предпринимаем… - произнес Пьетро и осекся, заметив, что в ряды всадников затесалась девица, забравшаяся верхом в седло в юбке. Да не женской посадкой, а вполне нормальной. Стыдоба! Как только посмела! – Ваше королевское высочество! Здесь может быть опасно!
– Пьетро, оставьте! – Отмахнулась девица. – Я хочу посмотреть!
– Я настаиваю!
– Пьетро, ради нашей дружбы. Здесь решается и моя
– Хорошо… - после долгой паузы произнес Пеьтро и вновь обратил свой взор к полю боя. А там орудия уже замолчали, перегревшись. Много ли им надо? Бронзовые стволы, выплевывая по четыре выстрела в минуту, уже к исходу третьей дошли до кондиции, подразумевающей тление свежих картузов. Это княжич заранее выяснил эмпирически, поэтому и приказал прекратить огонь и банить стволы.
Но и тех ста сорока четырех ядер, что дюжина «саламандр» успела отправить «в гости» к Казимиру, оказалось достаточно, чтобы наделать дел. Не столько в формате нанесения прямого урона, сколько как фактор деморализации. В лагере начался было бардак и паника. Однако обстрел прекратился. Еще бы несколько минут огня и все войско Казимира обратилось бы в паническое бегство. От неожиданности. От непривычности к таким формам боевых действий. Но теперь, когда противник перестал стрелять и стоял в поле, всадники, кое-как удерживая лошадей, направили свой гнев и страх на них. Ведь их было так мало. Казалось – дунь, и ветер унесет эти жалкие ряды.
И вот, увлеченные не приказом, а каким-то общим порывом из лагеря стали высыпать всадники. Кто в чем. Хватало и тех, кто не успел даже кольчуги надеть и был в обычном тряпье. Чего-то подобного княжич и ожидал. Поэтому-то и заставил банить стволы влажными банниками, стремясь охладить их хоть немного.
Беспорядочная толпа всадников общей лавой ринулась вперед…
– Бей! – Рявкнул командир артиллерии, когда эта орда вышла на дистанцию примерно шагов в двести-двести пятьдесят.
Бах! Бах! Бах! Относительно слитно ударила дюжина «салмандр» тяжелой кованой картечью. И сразу же бросились перезаряжаться. Второй картечный залп совпал с первым пищальным. Три секунды. Смена линии стрелков. И новый пищальный залп. Еще три секунды. И новый. Еще три. И еще раз. Еще три. И новый удар картечью. Теперь уже ближней, мелкой, свинцовой.
А потом и стрелки, и артиллеристы бросились под прикрытие пикинеров, опустивших свои пики. На швейцарский манер, как отметили итальянские наблюдатели. Первый ряд упер пики в землю, готовясь принимать на них боевых коней. Второй и третий взял ударным хватом. Стрелки же, отойдя за пикинеров, начали лихорадочно перезаряжаться.
Однако мощного кавалерийского удара не вышло. К пехоте вылетели лишь отдельные бойцы на неуправляемых лошадях. И тех очень быстро успокоили. Где-то приняв на пики. Где-то добив пищальным выстрелом.
Небольшая пауза, позволяющая пороховому дыму рассеяться, и пехота пошла вперед. Спокойно. Мерно. Под барабанный бой и игру волынок. Без лишней суеты, походя добивая раненых лошадей и людей. Главное – не спешить. Ваня совсем не рвался в лагерь Казимира, где эта «полевая отповедь» довела всю эту людскую массу до кипения. То есть, до паники. И это явно обозначенное наступление московской пехоты стало триггером, оформившим всю эту нервозность в презренное бегство. Бросая все и вся.
Ваня же, не дойдя сотни шагов до лагеря остановил свою пехоту и стал выжидать. Кавалерия, под командованием Холмского, сорвалась и двинулась с фланга, не давая противнику забиться в ближайший лес. Направляя его на Смоленскую дорогу. То есть, туда, откуда он пришел, разграбив по пути почти все поселения.