Иван Поддубный. Одолеть его могли только женщины
Шрифт:
Цирковая дива слегка улыбнулась.
– Показывайте свою рану. А я постараюсь понять, серьезная ли она.
– Да так, ерунда, только саднит немного.
Женщина сняла с Ивана пиджак. Ее хрупкие длинные пальцы ловко расстегнули пуговицы рубашки, оголили плечо.
– О, у вас кровь. Надо промыть, садитесь.
Она усадила Поддубного на кровать, раскрыла буфет, вынула початую бутылку коньяка, плеснула его на матерчатую салфетку и стала старательно протирать ею рану. Та была небольшой, только кожа содрана. Ивану приятно покалывало плечо, запах коньяка щекотал ноздри, легкая боль отзывалась при каждом прикосновении. В вырезе платья виднелась белоснежная грудь женщины, на вид мягкая, но упругая,
– Да не так же, не так, – зашептала Эмилия. – Ты что, не умеешь целоваться? Правда? Как мило. Дай я тебя научу. Это называется «французский» поцелуй, – кончик языка раздвинул губы Ивану… – пока я все сделаю сама, – пообещала Эмилия, – а ты поймешь, почувствуешь, когда и от тебя что-то потребуется.
Поддубный подчинился опытной в любовных делах женщине. С одной стороны, ему претило, что до него с ней были другие мужчины, и было их немало. Ведь научиться всяким хитроумным штучкам в постели можно только с кем-то. Ивану казалось, что все они – его предшественники по плотской любви – незримо присутствуют рядом в каждом жесте Эмилии, в каждом ее движении. Но с другой стороны, чего он хотел? Женщине уже сорок лет, она чуть ли не вдвое старше его! Не могла же она сидеть, ждать его, хранить невинность до сегодняшнего вечера. Эмилия в постели чем-то напоминала ему умелого борца на ковре: неожиданный прием – и ты уже на лопатках, а подниматься нет ни сил, ни желания. Кроме опыта эквилибристка обладала чрезвычайно гибким телом, а потому она умудрялась вытворять с ним все, что угодно. Иван на самом деле почувствовал, когда настало время взять игру в свои руки, теперь Эмилия только подсказывала ему без слов, одними движениями.
Наконец они лежали рядом на кровати и тяжело дышали, скомканное одеяло валялось на полу.
– Я люблю тебя, – произнес Поддубный, вспомнив, что эти слова, вообще-то, следовало бы произнести «до», а не «после», он впервые назвал Эмилию на «ты», а в ушах еще стояли ее чувственные стоны. – С тобой было чудесно. Спасибо тебе.
Эмилия потянулась, как кошка, негромко засмеялась.
– Никогда не говори женщине в таких случаях «спасибо».
– Почему? Ведь мне было хорошо.
– Женщинам, глупый, иногда хочется «этого» больше, чем мужчинам. Мы только притворяемся, что уступаем вам. Ведь это я сегодня затащила тебя в постель. Разве не так?
– Затащила, – вынужден был согласиться Иван.
– Надеюсь, ты уже понял, что я тоже люблю тебя? – вновь засмеялась Эмилия.
– Чего ж не понять?
Цирковая дива прошлась пальцами по могучей груди Ивана. Потом случилась еще одна безумная страсть. На этот раз Эмилия уже полностью забыла о стыде, но Поддубный не пытался ее остановить, полностью подчинившись женской воле.
– Все, все, все… – зашептала женщина, укладываясь рядом с атлетом. – Больше не буду. Почему ты отводишь взгляд? Тебе стыдно за меня? Да? Ты считаешь меня развратной? Запомни, в любви нет ничего запрещенного. Мы же ни у кого ничего не крадем. Бог дал нам тело, чтобы мы им распоряжались по своему усмотрению… – убедительно журчал голос дивы.
А Ивану и впрямь стало стыдно за только что произошедшее. Эмилия склонила голову ему на плечо.
– Давай уже спать. На эту ночь останься у меня. Больше не надо страсти. У тебя завтра важная схватка. Побереги силы.
Иван проснулся рано утром, за окном уже светило неяркое солнце, все еще отдававшее розовым
– Ты уже уходишь? – спросила она.
– Мне надо готовиться к сегодняшнему выступлению.
– Обливание холодной водой, поднятие тяжестей… Неужели ты думаешь, что этой ночью тебе пришлось потратить меньше сил?
– Это совсем другое. После сегодняшней ночи я не имею права проиграть, – ответил Иван.
Эмилия махнула на него рукой.
– Ты мне приятен и героем, и проигравшим. Теперь я тебя просто так уже не отпущу. Только давай договоримся, на людях не подавай виду, что между нами что-то происходит.
– Ты так хочешь?
– Иначе ты сделаешь мне компрометацию, – улыбнулась цирковая дива.
– Никакой компрометации. Я хочу, чтобы ты стала моей женой, – твердо произнес Иван.
Эмилия округлила глаза:
– Вот это сюрприз. Должна признаться, мне приятно слышать от тебя такое.
– Ты согласна? Мы поженимся? Вот только прежде мне надо будет свозить тебя ко мне на родину, в Красеновку, показать родителям. Иначе они не поймут меня.
– Поверь, если бы я хотела женить тебя на себе, то давно бы уже это сделала, а ты бы и не понял, что так захотела я, а не ты сам. Что ж, подойди, поцелуемся на прощание, – Эмилия закуталась в одеяло, одной рукой обняла Ивана за шею и, став на цыпочки, дотянулась до его губ. – Удачи тебе, – пожелала она. – После того что ты учудил с синьором Труцци, тебе нужна только победа. Не мне нужна, а тебе.
– Я это прекрасно понимаю.
Иван приоткрыл дверь, выглянул в коридор – пусто, все еще спали.
– До встречи, – бросил он Эмилии через плечо и вышел из комнаты.
Пока он занимался любовью с Эмилией, ему некогда было подумать, а теперь вспомнились пророческие слова старой цыганки, услышанные им на пляже. Слова о том, что предстоит ему жить с любимой женой на берегу моря.
«А ведь сбывается», – подумал тогда он.
Глава 6
Король шутов, но не шут королей. Букмекер – профессия опасная. Свиньи тоже умеют шутить. «Бур» побеждает «шике». Мужчины дерутся не только из-за денег. Ресторан – это всегда дорого, но чего не сделаешь ради любви. Ох уж эти земляки!
В обед Поддубный сидел в цирковом дворике, на шее у него висели две двухпудовые гири, связанные ремнем. Иван ритмично нагибался, поднимая их и опуская. Дубовое кресло под ним жалобно кряхтело от такой тяжести. Другие артисты, проходя мимо него, перешептывались, обсуждая вчерашнее «недоразумение» с владельцем цирка.
Наконец-то появился и сам синьор Труцци. Выглядел он бледнее обычного, под глазами темнели круги от бессонной ночи. Однако держался он с достоинством. Поддубный с искренним интересом следил за ним краем глаза. Итальянец поколебался несколько секунд, затем «приклеил» на лицо свою обычную любезную улыбку и все же подошел к Ивану.
– Доброго дня, Иван Максимович, – поприветствовал он лучшего атлета цирка так, словно вчера между ними ничего особенного и не произошло.
– Доброго здоровья, синьор Труцци, – отвечал Поддубный, не прерывая своих силовых упражнений.