Иван. Скорая помощь
Шрифт:
Иван подтолкнул своего фельдшера к машине. Мария сделала шаг, и один из бандитов со словами:
– Эй, дорогой, куда спешишь? – хохоча, пошёл к ней.
Иван ещё раз придал ускорение в плечо Марии, которая уже была перед дверью машины, а сам, внешне якобы неловко, повернулся к бандиту, схватил его за руку, придал ускорение массе толстого тела и, обхватив предплечьем шею с прижатым к горлу бандита ланцетом, развернул его к застывшим бандюганам.
Кузьмич уже завёл машину, подождал, пока Мария захлопнет дверь, и сразу после этого развернулся на выезд. Притормозил, катясь, поджидая, пока пассажирская дверь не оказалась за спиной
Иван Сергеевич, посмотрев на застывшее лицо Марии, вначале повернулся к Кузьмичу, прочитал записанный адрес Тюленева и попросил выбрать маршрут, включая в него продуктовый магазин, затем развернулся к Марии:
– По возможности возьмёшь нам с Кузьмичом по пакету кефира и самые свежие булочки. Себе тоже возьми по желанию. Или йогурт, который ты любишь, мы выпьем любое из имеющегося кисломолочного.
Это простое, приземлённое поручение выдернуло Марию из тоски и вернуло к привычной обыденности жизни, но радости в её удивительно ясных для окружающего мира глазах уже не было.
За окнами мелькали деревянные, уходящие в землю, с трудом обихаживаемые жильцами дома. Судя по разномастности краски и выгоревшим пятнам кое-где присутствующей малярки, которые своеобразно документировали разбросанность по времени работ окультуривания стен и крыш, бюджет выделялся изредка и недостаточно. Дома, выстраивая линию застройки улиц, внезапно открывали за своими углами новые переулки, которые помогали уходить от отставшей погони умелым мастерством Кузьмича. Картинки непритязательного быта вдали от центра были красочными… но в стиле Достоевского.
1.3. БИФУРКАЦИЯ
«Три пути у человека, чтобы разумно поступать:
первый, самый благородный – размышление;
второй, самый лёгкий – подражание;
третий, самый горький – опыт.»
Конфуций
«Важно не желание, а наличие возможностей.
Желание может быстро поменяться,
а если я не имею способов
нейтрализовать
ваши возможности,
то закончится всё для меня
очень печально.»
Сергей Садов
Кузьмич начал тормозить и мягко подкатил к замеченному продуктовому магазину. Мария выпорхнула и скрылась в нём, чтобы через пять минут возникнуть на выходе с булочками и пакетами йогурта
Мария была ещё в прострации. Кузьмич, здраво рассудив, поймёт, что у него будет время поесть, пока он будет заниматься проблемами пациента, отвлекая Марию работой. Поэтому, учтя всё это, Иван сказал:
– Поехали.
Спектр проблем, которые развернулись перед фельдшером, Иван Сергеевич представлял. За время совместной работы нетрудно было узнать человека, сформировать в уме всю картину жизни Марии, без единой жалобы тянущей лямку работы в две смены, чтобы содержать старенькую мать и себя. Хотя было существенное отличие от аналогичной проблемы Кузьмича, имевшего недееспособную дочь. Мать Марии себя обслуживала полностью самостоятельно, включая покупки необходимого для семьи в ближайших магазинах. «Надо закончить дежурство и потом уже рассмотреть план вызволения помощницы из-под внимания бандитов», – пришёл к выводу Иван Сергеевич.
Но со своим мощным, развитым постоянной работой умом и инстинктами, которые были натренированы экстремальными нагрузками, он не мог даже подозревать, что ожидало его и их бригаду через двадцать минут.
Дверь в квартиру Тюленева на первом этаже была приглашающе открыта, что было необычным делом. Иван Сергеевич первым прошёл через порог.
Мария с фельдшерским саквояжем шла следом, растерянно осматривая коридор. Каждый раз, бывая здесь на вызове, Мария фиксировала изменения дизайна, демонстрирующего богатство, в этот раз была только функциональность.
Вид Тюленева, лежавшего под одеялом в кровати, взывал к срочной госпитализации, и Иван Сергеевич уже собрался начать подготовку к транспортировке, когда раздался голос больного:
– Иван Сергеевич, у меня большая просьба. Сделайте так: пусть ваша помощница, пока закипает чайник, возьмёт кружки, кофе, сахар, в общем всё необходимое, а потом выйдут и выпьет сама и угостит вашего водителя в машине. Вы тем временем измерите давление у меня здесь. – Подчеркнув последний намёк ещё и интонацией, Тюленев замолчал.
Иван, видя напряжённые, но спокойные и серьёзные глаза больного, понял, что всё было подготовлено именно для этой просьбы, и кивнул Марии, чтобы она именно так и поступила. Подождав ухода фельдшера, Тюленев достал руку из-под одеяла – в ней находился тот самый гаджет, в своё время заинтересовавший Ивана Сергеевича, но теперь вокруг него была еле заметная аура, похожая на радугу по цветовой, пульсирующей насыщенностью гамме из трёх устойчивых полос: красной, жёлтой и голубой.
Тюленев сказал:
– Доктор, пожалуйста, подержите своим большим пальцем левой руки красную кнопку прибора, у меня устала рука. До щелчка. В теле могут быть ощущения странные, но это от ионизации воздуха, нужного мне.
Иван посмотрел на руку Тюленева, увидел запредельное напряжение мышц большого пальца, прорисовывающихся, как на карандашном рисунке мышц Леонардо, и сразу скользнул пальцем на клавишу. Его кисть окутала распространившаяся аура от прибора, одновременно было чувство, что сквозь все кости тела начал проноситься холодный, пронизывающий насквозь и беспрепятственно улетающий, ветер. А затем раздался щелчок, как будто в центре головы, прекративший ветер. Наблюдающий за его лицом Тюленев сказал: