ИВЦ: жаркое лето 81-го
Шрифт:
– Так ты действительно сочиняешь оправдания?
– Это не оправдания, а анализ наших ошибок и предложения по их устранению. Зная особенность товарища Бриля откладывать решение неотложных вопросов, пока не наступит кризис, я уже давно стал свои предложения подавать ему в письменном виде с указанием даты. Он неоднократно заявлял мне: «Делай что хочешь, иди хоть к зам министра, но план разработки должен быть выполнен». Мне надоело слушать его оправдания за неверные решения, вроде: «Ты меня плохо убеждал».
– Хорошо, сейчас мы проверим,
Сергеичев стал пункт за пунктом читать памятную записку Виталия и требовать от Бриля объяснений и возражений. Там было предложение срочно строить новый машзал, раз КБ забрало пристройку вместе с машиной, и добиваться немедленной поставки ЭВМ в соответствии с их проектом пятилетнего плана, забрать хотя бы половину дисплеев у КБ, они почти не использовались в том варианте САПР, который сейчас эксплуатировался, и наладить интерактивную отладку программ с восьми утра до двадцати двух часов.
Ответы Бриля были настолько невразумительными, что Сергеичев вышел из себя.
– Получается, что твой зам мыслит как настоящий руководитель. Что тебе мешало принять эти предложения? А ты занялся склоками, выживаешь человека, который выше тебя как руководитель. Вот я тебя сниму и назначу на твое место Давиденко.
«Все! И Дед туда же. Заместитель подсидел начальника», – у Виталия испортилось настроение от таких слов.
На Бриля трудно было смотреть. Губы посинели, руки дрожали. Бондаренко тоже был бледен. И тут Сергеичев произнес совсем лишнее в адрес Бондаренко, да еще в присутствии многочисленных свидетелей из подчиненных:
– Георгий Анатольевич, помнишь, я тебе запретил назначать Бриля руководителем, когда в шестьдесят восьмом году снимал его за подобную склоку. Ты не послушался и вот результат – очередная склока. Мое решение – освободить Бриля от занимаемой должности. А подписанный тобой приказ я отменяю, – он порвал приказ на клочки. – Совещание окончено.
Когда все вышли их кабинета в приемную, Бондаренко буквально подскочил к Давиденко. Губы у директора дрожали, он в бешенстве провел пальцем перед носом Виталия и выкрикнул:
– Начальником ты не будешь никогда, запомни.
– Я не могу назначить себя начальником, я защищался от несправедливых обвинений. Меня вообще грозились выбросить с завода.
– Так и будет, хотя раньше ты не мог жаловаться на нелояльное к тебе отношение с моей стороны, – уже спокойнее проговорил директор. – Зачем ты написал в партком?
– Вы меня отказывались принять! Анатолий Петрович все твердил, как вы ему обязаны.
– Ему я ничем не обязан. Нужно было подождать.
– Пока обольют грязью и выбросят?
– Теперь ищи работу.
Давиденко вернулся к себе. Андреев и Бурцев сразу же появились в его комнате.
– Чем закончилась битва?
– Удалось снять с себя нелепые обвинения. Бриля, вероятно, снимут, но Дед так себя повел, что Бондаренко сделал моим кровным врагом. Зачем-то при подчиненных
– Так говорят он горячий, но отходчивый.
– Будем надеяться, но бюрократический принцип гласит, что всякий подчиненный, посмевший себя защищать и, не дай бог, победить в открытом бою с начальником, должен быть уничтожен, так же как и начальник, допустивший до этого.
– Что нам делать?
– Работать, словно ничего не произошло. Назначат нового начальника, поедем в Москву, исправим план, добьемся поставки ЭВМ в третьем квартале. До того нужно сделать новый машзал.
– Места нет, пристройка занята.
– Нужно забрать на втором этаже комнаты отдела снабжения, перевести наших людей на второй этаж, выбросить ненужное оборудование и архив на перфокартах. Не знаю, зачем их держат. Так наберется метров сто пятьдесят квадратных. Вполне достаточно для ЕС-1036 или ЕС-1033.
Телефонный звонок их прервал. Звонила Саня из отдела сетевого планирования. Ровесницу Виталия звали Александра, но она не хотела называться, ни Сашей, ни, тем более, Шурой. Они познакомились давно. В поисках абонента, у которого была нужная ей книга, Саня через библиотеку нашла Виталия. Это была книга по сетевому планированию. Потом попросила разъяснить алгоритм поиска критического пути, теперь посещала ЕС-1033, где осваивала программы управления разработками с использованием сетевых графиков. Она была не замужем. На эту тему Виталий никогда не заводил разговор. Просто поддерживал контакты с симпатичной женщиной, похожей на Альбину и относящейся к нему с симпатией, что было заметно, как говорится, невооруженным глазом. Время от времени они встречались на совещаниях, где делили машинное время, или у консоли ЭВМ, когда график сводил их отделы в одно время.
– Здравствуй Виталий. Я восхищена твоей смелостью и победой. У нас все об этом только и говорят.
– Не знаю причем здесь смелость, а победа, по-моему, пиррова. Приобрел врага в лице Бондаренко.
– Так это понятно! Они с Брилем свояки, женаты на родных сестрах. Разве ты не знал?
– Не знал, хотя Бриль однажды сказал, что Бондаренко ему сильно обязан. Можно считать, была смелость неведения. За это комплименты не полагаются.
– Да я тебя знаю. Это тебя бы не остановило.
– Возможно, но можно было и похитрее действовать.
– Так ты жалеешь?
– Ни капельки. Я ничего не теряю. Все, что я ценю в жизни, останется при мне.
– Желаю успехов!
– Спасибо за поддержку! Приятно было именно сегодня услышать твой голос.
– Ого! Теперь и мне приятно.
После разговора Виталий вспомнил злополучное заседание ПДПС. Теперь стало понятно, почему так разозлился Бондаренко. С их помощью он хотел пощекотать нервы свояка, который его подставлял плохой работой. Странный способ стимулирования. Мог бы поговорить по-мужски.