Иволга и вольный Ветер
Шрифт:
Из этого вязкого парения меня выдернул громкий стук в дверь. Резко села и захлопала в темноту глазами. За окнами едва ли посерело, утро ранее, кого это принесло?
Глава 8
Егор
Голова болела адски. Мне это снилось и с этим же ощущением проснулся. Не открывая глаз сглотнул, сипло замычал ещё и от режущей боли в горле, и тут же по больным мозгам хлестануло пронзительным визгом и последовавшим за ним дробным топотом.
— Твою же, сука, мать! — прошипел сквозь зубы, промаргиваясь.
Так, с тем где я, определенность есть — смутно вспомнил, что Валентина меня, отрубившегося прямо за столом, перевела сюда. Почему черепушка трещит, и ноги от самой поясницы до ступней ломит — тоже понятно. Но вот чего же в горло как камней набито и холодно-то так? И кто визжал?
— Ругаться плохо, — раздался между тем писклявый, явно детский голосок и я резко повернулся на него, но успел увидеть только покачивание занавеси из колючих клетчатых одеял.
— Настька же! — зашипели за этой странной шторой, и кто-то там завозился.
Я, чудом сумев не застонать, поднялся, шагнул, резко отдернул шерстяное полотно и снова чуть не оглох, потому что сразу три мелкие человеческие особи разных возрастов с визгом ломанулись прочь в сторону сеней. Одна из них, самая мелкая, в панике налетела на табурет, опрокинула его, упала сама и мигом развернувшись ко мне, уставилась огромными зелёными глазищами и заревела.
— Твою же… — повторил я хватаясь за чуть не взорвавшуюся башку и рявкнул: — А ну цыц!
Эффект был совершенно обратный желаемому. Мало того, что упавшая мелочь только прибавила децибел, так ещё и обратно из сеней ввалились двое остальных, заорав:
— А ну не тронь сестру!
Этими двумя оказалась ещё одна тощая нескладная зеленоглазая девчонка лет… да черт его знает скольки, я в детях не разбираюсь, с толстой светлой косой и рыжий пацан, на голову ее пониже, но с топором в тонких ручонках. Хм… девица тоже оказалась не безоружной, держала наперевес какую-то странную рогатую железяку на длинной деревянной ручке.
— Тпррру! Тормозите коней, ребята! — в полном офигее выставил я перед собой ладони. — Не собираюсь я ее трогать, только сделайте так, чтобы она замолчала и закройте уже дверь, холодно же как на полюсе!
— На-а-астк! — протяжно позвала девочка постарше, в которой я уже успел рассмотреть четкие фамильные черты, как впрочем и в зареванной младшей. — Ты чего ревешь?
— Коленку расшибла. Сильно, — выключив наконец сирену, со всхлипом ответил мелкий детеныш и тут же сменила тему. — А ты Валькин хахаль?
Старшие опять зашикали на нее, мальчишка даже шагнул боком по-крабьи, не опуская явно тяжёлый для него топор и схватил мелкую за шиворот свободной рукой, совсем не любезно поднимая с пола.
— Ну а что, с Валькой в одной избе
— Очень на это надеюсь, — пробурчал я, припоминая, что хахаль — это любовник вроде как. — Дверь-то закройте, дует.
Огляделся, находя взглядом свои штаны, носки и свитер, развешанные на веревке у печки.
— Ага, мы закроем, а ты как кинешься, — недоверчиво насупился мальчишка. — Чего не говоришь, кто ты такой и чего тут делаешь.
— Чего это я первый должен вам представляться? — нахмурились, я пошел к своим вещам, не собираясь вступать в долгие беседы с этой мелочью. Не то, чтобы я не любил детей, просто мне по хрен на их существование в этом мире и чем меньше с этими шумными существами пересекаюсь, тем лучше. — Это я тут мирно спал, а вы ввалились и давай орать и бегать.
— Мы испугались! — заявила мелкая таким тоном, будто это была моя вина. — Ты храпел страшно, как будто чудище какое-то.
— Ну теперь вы увидели , что я не чудище. Так почему бы не закрыть тогда дверь с обратной стороны? — я снял с веревки джинсы, но прежде чем надел их, в комнату вошла Валентина.
— Чего двери-то настежь? — первым делом спросила она, а потом охватила взглядом всю мизансцену и повысила голос, заставив меня поморщиться. — Это что такое тут творится?!
Мелкие изверги дружно, перебивая друг друга и, главное, очень громко затараторили, жалуясь на такого страшного меня, и я скрипнув зубами, схватился ладонью за лоб, удерживая череп от разрушения.
— А ну тихо! — оборвала галдеж Валентина, спасая меня от взрыва мозга. — Так, взяли быстро пирожки и живо в школу. Потом поговорим!
Мелкие генераторы шума ещё с минуту погалдели, но слава Богу, наконец, изошли. Меня аж шатнуло от благословенной наступившей тишины.
— Вы зачем встали, Ветров? — разрушила ее, сразу же вернувшаяся Валентина. — У вас и так жар после вашего вчерашнего похода через поле, решили добавить, шастая босиком по избе, в которой двери настежь?
— Доброе утро, Валентина. Встал я по естественному зову организма, но никак не ожидал, что нарвусь на компанию визжащего орочьего молодняка, который начнет ещё и хвататься за всевозможные примитивные инструменты в целях моего устрашения.
То, что фраза вышла слишком длинной понял, когда на последних словах в больном горле страшно запершило, и я закашлялся.
— Я так и знала! — возмущенно прокомментировала это Валентина. — Точно бронхит заработали вы, Ветров!
Она плеснула из стоящего на краю печной плиты чайника воды в кружку и протянула мне. Вода была теплой и поэтому противной, а первые глотки прошлись по горлу как колючий кипяток, я аж скривился.
— И горло тоже болит? — спросила она, так что осталось только кивнуть. — И морозит небось? — кивнул. — Вам в туалет нужно? — скривился и кивнул. — Давайте я вам ведро принесу, чтобы по холоду ходить не пришлось. — Я подавился следующим глотком, вытаращив глаза и замотал башкой.