Ивон, рыцарь Рога
Шрифт:
После приказа императора сражающиеся разделились, считая свои раны, — как тигр и лев после поединка, переставшие бороться и отступающие каждый в свои владения, чтобы собраться с силами для новой встречи.
Ивон вернулся в Бордо с большой поспешностью и рассказал герцогине Кларимонде о том, как он поступил с герцогом Раулем и о том, что с ним случилось по дороге домой. Кларимонда, страшась грядущих опасностей и бед, сказала своему господину:
— Муж мой, император управляет всеми землями в Алемании, а сама Алемания больше даже, чем наша Франция. Император может собрать под свои знамена сотню рыцарей на каждого
— Это верно, — грустно ответил Ивон. — Поэтому нам в Бордо можно надеяться только на милость Господа нашего Иисуса Христа и сделать все, чтобы достойно встретить грядущую беду.
Но Кларимонда продолжала:
— Франция не даст нам никакой помощи, но можно отыскать помощь и за пределами Франции. В Тунисе живет мой брат, дей и повелитель этой страны, и тысячи людей соберутся на битву по его призыву, как уже не раз бывало. Не подумай, что мой брат — иноверец, уже давно он сам принял нашу веру и является христианином. В детстве мы очень любили друг друга, и я не думаю, что он совсем позабыл меня. Снаряжай корабль в путь, муж мой, и отправляйся в Тунис. Там поговори с моим братом и возвращайся назад с войском, которое он свободно может отдать в твое распоряжение. Тогда ты встретишься с императором на равных.
Но Ивон задумался и ответил:
— Моя дорогая жена, если я сейчас покину Бордо и поплыву за помощью, о которой ты говорила, я оставлю в Бордо на произвол судьбы всех, кто от меня всецело зависит, и тогда они смогут назвать меня трусом и лжецом. В таком далеком и опасном путешествии всякое может случиться — что, если я не вернусь назад? Страшная участь тогда постигнет мой город! Нет, я должен остаться здесь, какая бы беда нам не грозила.
Так герцог Ивон отвечал на все мольбы Кларимонды. Страх перед будущим тяжелым камнем лежал у нее на сердце.
Стены Бордо и все военные укрепления были подновлены; в город свозились запасы продовольствия. Городские ворота были открыты с утра до ночи, пропуская в крепость возы с запасами. Жером разослал во все стороны наблюдателей и быстрых гонцов, чтобы они смогли вовремя предупредить жителей Бордо о приближении войск из Алемании. В городе все готовилось к осаде.
Спустя некоторое время доложили, что флаги Алемании появились у границ герцогства, а потом — что войска императора двинулись вглубь земель Ивона, поджигая деревни и убивая жителей. Рыцари герцога Ивона неотступно дежурили на высоких стенах Бордо, все замки и запоры на городских воротах Бордо были заперты, а мечи и пики приготовлены к бою. В Бордо ожидали появления врага.
Достаточно скоро передовые части алеманцев подошли вплотную к Бордо и разбили у его стен большой палаточный лагерь. Ночью они разожгли походные костры, окружившие Бордо огненным кольцом.
Тогда Ивон позвал к себе Жерома и сказал ему:
— Только взгляни, как удобно расположился император под моими стенами! Сейчас он пирует в спокойствии и в довольстве, считая нас беспомощными и затравленными, и ему, должно быть, кажется, что скоро здесь все будет принадлежать ему. Он и сейчас уже убивает, кого пожелает, в моих владениях.
Небольшой передовой отряд тихо выехал из города через задние ворота и со стремительностью ураганного ветра безмолвно помчался к неприятельскому лагерю. Отряд так перепугал алеманцев, что они решили, будто подверглись нападению демонов. Многие рыцари императора в этот час расстались с жизнью, а император стал подавать громким разгневанным голосом боевые команды.
Но отряд герцога Ивона уже возвращался в город, радуясь успеху своей вылазки и сокрушительному удару, нанесенному врагу неожиданным и смелым нападением. И вдруг герцог Ивон спросил:
— А где же господин Жером? Почему я не слышу его голоса в нашем счастливом хоре?
Тогда израненный верховой догнал их за воротами Бордо и крикнул:
— Горе нам, господин герцог! В последнюю минуту рыцарь Жером упал с коня, и если он остался в живых после падения, то теперь попал в руки наших врагов!
V. Как Жером избежал смертельной опасности, когда герцог Ивон пришел к нему на помощь
Жером, покрытый ранами и безоружный, стоял перед императором, который был очень обрадован, захватив в плен главного неприятельского советника. Желая пошутить и поиздеваться над своим врагом, император обратился к своим рыцарям:
— Сегодня мы взяли в плен одного из главных негодяев, противостоящих нам. Тому, кто приведет сюда в таком же виде Ивона, я подарю город Бордо и госпожу Кларимонду!
Но Жером с гордостью распрямился и с высоко поднятой головой сказал императору:
— Дерзкие слова, Государь император, дерзкие слова! Никто из твоих людей не войдет в Бордо, кроме пленников, которых мы приведем сами. И наш герцог Ивон будет оборонять наши ворота ото всех напастей столько, сколько будет нужно. Никто из рыцарей Алемании не будет править в Бордо и не унизит нашего господина!
От этих гордых слов пленника, закованного и безоружного, император действительно пришел в ярость и, повернувшись к своему маршалу Отто, отдал ему такой приказ:
— Схватить этого сивобородого глупца и всех, кого взяли в плен вместе с ним, построить высокую виселицу напротив городских стен, и как только виселица будет готова — повесить их всех!
Маршал Отто не двинулся с места, но незамедлительно принялся отговаривать своего повелителя:
— Государь, если я исполню Ваш приказ и повешу пленников, в Бордо поступят точно так же с нашими людьми, взятыми в плен и содержащимися в крепости. Умоляю Вас, ради Господа нашего Иисуса Христа, подумайте еще раз над Вашим приказом!
Но император повернул к маршалу Отто свое мрачное и озлобленное лицо и так взглянул на него, что не осталось никаких сомнений — император настаивает на своем приказе.
У стен Бордо, на расстоянии полета стрелы, напротив главных городских ворот, алеманцы стали возводить высокую виселицу. А в городе участники недавней битвы поднялись на стены, чтобы поглядеть, что делается внизу. Герцог Ивон стукнул кулаком по перилам и воскликнул:
— Разве мы допустим, чтобы наших товарищей по оружию повесили? Собирайтесь все, кто в шлемах и при конях, и поехали со мной! Если мы допустим, чтобы наших друзей казнили, мы никогда уже не сможем заслужить доброго имени между людьми!