Июнь 41-го. Окончательный диагноз
Шрифт:
Точные данные о потерях Юго-Западного фронта не будут уже названы никогда; имеющиеся первичные документы позволяют предположить, что в дивизиях, оказавшихся в полосе наступления противника, к 10 июля было потеряно никак не менее 70–80 % личного состава. Совокупно это означает потерю 300 — 350 тыс. человек, что в десять раз больше потерь противника . Факты заставляют пересмотреть устоявшееся в отечественной историографии мнение о том, что в первые недели войны на Юго-Западном фронте — в отличие от соседнего Западного — все было не так уж и плохо, катастрофы окружения удалось избежать,
От механизированных соединений Юго-Западного фронта — самых крупных и мощных во всей Красной Армии — остались номера да название «танковая дивизия». Во вполне официальном статистическом сборнике «Гриф секретности снят. Потери Вооруженных сил СССР» сообщается, что Юго-Западный фронт к 6 июля безвозвратно потерял 4381 танк. [282] В 50 раз больше потерь противника . Конечно, заявленную попытку установить советские потери с точностью до одного танка едва ли можно воспринимать всерьез, но общий порядок величин сомнений не вызывает: танки были потеряны почти полностью (более 90 %). Применительно ко многим дивизиям, оказавшимся в эпицентре сражения на Западной Украине, оговорку «почти» можно и вовсе убрать.
Доступные документы позволяют в ряде случаев «подкрутить резкость» и рассмотреть процесс исчезновения могучих мехкорпусов в деталях. Начнем с 37-й танковой дивизии (15 МК), после которой осталось донесение с подробным перечнем потерь личного состава [105]. [283] Итак, убито 103 человека, ранено 280. Цифры весьма скромные, в любой дивизии вермахта, воевавшей с 22 июня, убитых и раненых было значительно больше. Но на этих цифрах перечень потерь 37-й танковой дивизии не заканчивается, он еще только начинается.
653 человека «пропали без вести». 2040 человек убыли с загадочной формулировкой «по другим причинам». Это все потери? Нет, еще не все. Примерно 2,5 тыс. человек исчезло безо всякого объяснения причин. К такому выводу приводит нас простая арифметика: к началу войны в дивизии было (судя по августовскому отчету командования) 9775 человек, а к 12 июля в район сосредоточения у г. Пирятин (это уже за Днепром) вышло 2423 человека. [200] По августовскому отчету командования 15 МК — и того меньше, всего 2021 человек. [198]
Вот такая получается «пирамида» безвозвратных потерь: 103, 653, 4500. Убитые, «пропавшие без вести», исчезнувшие. По странному стечению арифметических обстоятельств количество убитых ровно в 50 раз меньше числа «пропавших». Стоит обратить внимание и на удивительное соотношение потерь танков и танкистов. К Пирятину вышло всего 6 танков (1 Т-34 и 5 Т-26) из 312, числившихся к началу войны исправными. Но при этом учтенные (подчеркнем это слово тремя чертами) потери личного состава двух танковых полков дивизии составляют всего 112 человек (50 убито, 62 ранено) [106]. Но, может быть, это такая уникальная, исключительно дезорганизованная дивизия? Продолжим скучную работу с цифрами и обратимся к документам дивизии, действительно, уникальной.
34-я танковая дивизия полковника Васильева реально воевала целых пять дней (с 26 по 30 июня), в последние из этих дней противник был численно многократно превосходящим, 34-я танковая создала немцам такие проблемы, что они отразились в документах Верховного командования вермахта; от этой дивизии осталось множество первичных
Теперь обратимся к документам могучего 4-го мехкорпуса Власова. С ничтожным результатом повоевав на «Львовском выступе», корпус начал стремительный марш-бросок на восток. 29 июня оставлен Львов, 3 июля мехкорпус был уже в Збараже (135 км на восток от Львова), утро 9 июля застало 4 МК в районе городка Иванополь (180 км от Збаража). Наконец, 12 июля остатки самого мощного в Красной Армии танкового соединения прошли по киевским мостам через Днепр и сосредоточились в районе Прилуки (650 км к востоку от границы). Фактически, единого и управляемого мехкорпуса уже давно не было, так как во время отхода отдельные подразделения дивизий корпуса были объединены, разъединены, переданы в состав других частей фронта и т. д.
Судя по докладу командира 32-й тд, потери этой дивизии, имевшей на вооружении рекордное количество танков «новых типов» (49 КВ и 173 Т-34), оказались следующими. Всего потеряно 269 танков: 37 КВ, 146 Т-34, 28 БТ-7, 58 Т-26. [286] Где, когда и при каких обстоятельствах утрачена такая гора боевой техники — понять невозможно. В июньских боях дивизия, судя по тому же самому докладу, потеряла 34 танка (15 в контрударе у Яворова, 8 при отходе ко Львову, 11 танков якобы потеряли два батальона, отправленные к Радзехуву). Единственный эпизод, связанный с боевыми потерями танков при отходе на восток, описан в докладе так:
«10.7.41 г. группа танков капитана Карпова (10 танков и 2 бронемашины) сосредоточилась в районе Бейзымовка и в 20 часов атаковала противника в направлении Ольшанка, но, не поддержанная пехотой, в 23 часа отошла и заняла оборону в 300–400 м южнее Ольшанка. В течение последующего дня группа вела непосильный бой в этом же районе и в результате бегства с фронта 32-го мотострелкового полка была уничтожена и оставлена на поле боя, за исключением одного танка». [287]
В сумме набирается 43 потерянных в бою танка. Можно предположить, что еще несколько штук были потеряны в стычках с противником, о которых составители доклада забыли упомянуть. 10 танков дивизия передала 3 июля в другую часть, что описано в докладе совершенно непереводимой фразой: «Командиром 37-го стрелкового корпуса от имени Военного Совета (какого ВС? фронта? армии?) были задержаны и оставлены на усиление 32-й отдельной зенитной артиллерийской дивизии (это что такое?) 10 танков под командованием капитана Егорова». [288] Как бы то ни было, потеря порядка 200 танков не имеет в докладе хоть какого-нибудь объяснения.