Июнь-декабрь сорок первого

Ортенберг Давид Иосифович

В августе сорок первого года Федрови послали в Великобританию для изучения английской авиационной техники и знакомства с боевой деятельностью союзнической авиации. Дангулов знал об этом и сразу же, еще на аэродроме, сказал товарищу как о деле, давно решенном:

– Надо тебе садиться писать. И немедленно.

– Полагаешь, что у нас может получиться что-то стоящее?
– спросил Федрови своей обычной скороговоркой.
– Не знаю, не знаю... Будет ли интересно?

У Дангулова на этот счет сомнений не было. Да, вероятно, и сам Федрови только скромничал. Он вернулся с богатым запасом впечатлений об английских авиационных заводах, о союзнических

авиачастях, в том числе о польском авиаполке, участвовавшем в боях за Англию. Вместе с нашим послом И. М. Майским был на танковом заводе, выполнявшем "заказ сражающейся России", стал там очевидцем митинга с участием Черчилля. Побывал в Лондоне, Глазго, Бирмингеме, Манчестере. Словом, видел Великобританию в труде и военных бедах. Да, беды не миновали и ее. Это было время жестоких атак на Британские острова с воздуха.

Возвращался Федрови на Родину морским путем - на английском транспорте с боевой техникой для СССР. Об этом тоже было что рассказать читателям "Красной звезды".

Под энергичным нажимом Дангулова Федрови написал интереснейшие, эмоциональные и в то же время политически заостренные очерки. Они заняли в газете пять "подвалов".

– Конечно, дело не в Черчилле, - сказал как-то Федрови, когда цикл его заметок увидел свет.
– Всегда благодарно рассказать о народе, тем более если у этого народа с тобой один враг, если народ этот твой союзник.

Федрови нашел верные слова: его очерк об Англии в дни войны был именно рассказом о народе.

Приведу здесь лишь несколько любопытных деталей.

Федрови увидел военный Лондон. На улицах противотанковые препятствия, вдоль улиц - бомбоубежища. Много людей в военной форме, почти у всех сумки с противогазами и каски. Часто встречаются женщины в серых комбинезонах, в шутку называемых здесь "костюмом воздушной тревоги"...

Однажды Федрови заглянул в кино на окраине Лондона. Там показывали советскую фронтовую хронику. Когда на экране появилось крупным планом лицо красноармейца, зал содрогнулся от аплодисментов. Раздались возгласы:

– Да здравствует красноармеец - наш брат!..

Братские чувства лондонцев к советскому народу Федрови испытал и на отношении к себе. Если узнавали, кто он, не было отбоя от просьб оставить на память автограф. "Пришлось, - рассказывает он, - расписываться на книгах, в блокнотах, на дамских сумочках, на чемоданах. Один шофер даже снял свою фуражку и попросил оставить автограф на тыльной стороне козырька".

В дни пребывания Федрови в Англии там издали напечатанные в "Красной звезде" очерки А. Полякова "В тылу врага". Одна из лучших фирм "Лондон-Путнем" выпустила их одновременно двумя изданиями, тиражом в 300 тысяч экземпляров.

Много интересного рассказал Федрови о своих встречах с английскими летчиками. Он не только увидел их профессиональную выучку, но и себя показал - сам слетал на "Спитфайере". Его, конечно, предостерегали: незнакомая, мол, машина, стоит ли рисковать? Но для такого опытного летчика-испытателя, как Федрови, риск в данном случае был минимальным.

"...Через семь-восемь минут полета, - пишет он, - мы с машиной перешли на "ты". Я бросал самолет из одной фигуры в другую. "Петля", "бочка", "иммельман", "штопор" возникали в воздухе. Наконец, снова набрав высоту, я ввел "Спитфайер" в пике. Стремительно завертелись стрелки альтиметра, скорость нарастала неудержимо. Когда до земли осталось 50 метров, я выхватил машину из пике и круто пошел в гору. Потом на высоте 1500 метров перевел ее в спокойный горизонтальный полет..."

Когда

Федрови приземлился и выключил мотор, к нему бросились с поздравлениями все офицеры во главе с командиром части.

А вот что рассказывает Федрови о своих встречах с польскими летчиками:

"Я обратил внимание на старшего из них - маленького, очень подвижного, с пухлыми руками. Он был одет в обычный офицерский френч, только на отворотах виднелись кресты. Под френчем вместо светлой сорочки - черная блуза с крахмальным воротничком. Я узнал в этом человеке полкового ксендза... Он говорил по-русски, сохраняя темп польской речи:

– У нас сейчас общий враг, но не это одно связывает наши народы. Люди моего поколения хорошо понимают, что польская интеллигенция исстари формировалась под сильным влиянием русской общественной мысли. Сердцу каждого славянина такие русские имена, как Пушкин, Тургенев, Толстой, близки. Русский язык для многих из нас не менее дорог, чем язык наших предков. Вот, например, наш командир Рогоза. Он учился в петроградской гимназии и навсегда сохранил истинные симпатии к России...

Зашел разговор о создании польской армии в СССР, о ее кадрах, вооружении. Командир полка Рогоза - высокий светловолосый красавец, с лучистыми серыми глазами - произнес почти торжественно:

– Мои люди жаждут попасть в Россию. Предложите - все пойдут...

Беседу эту прервал сигнал тревоги. Рогоза сказал на прощание:

– Не теряю надежды встретиться с вами в России...

Через несколько дней Федрови снова побывал на том же аэродроме. Польские летчики встретили его радушно, но не было среди них Рогозы. Случилась обычная на войне трагедия.

– Он погиб на прошлой неделе во время полета к Эмдену, - сообщили его боевые товарищи.
– Сопровождал бомбовозы. Над Ла-Маншем эскадру атаковала стая "мессершмиттов". Рогоза защищал бомбовозы яростно. Было сбито девять немецких машин, остальные обратились в бегство...

Трогательную минуту пережил автор очерков на одном из авиазаводов во время обеденного перерыва:

"К началу обеда в столовую прибыл солдатский оркестр из соседней воинской части. Он дал концерт, тепло встреченный рабочими. Когда концерт подходил к концу, на авансцену вышел капельмейстер - ив зал ворвались звуки нашей "Песни о Родине", такой близкой сердцу советского человека..."

11 декабря

Шестой день продолжается наше контрнаступление под Москвой. Обилен приток корреспонденции с Западного фронта. Далеко не все сразу идет в номер. Значительная часть материалов складывается в редакционные папки "дожидаться своего часа". Из тех рукописей, что печатаются, тщательно вычеркивается слово "контрнаступление", но оставляются или даже вписываются заново другие слова и фразы, которые дают понять, каков масштаб операции.

9 декабря в корреспонденции Хитрова сообщалось: на ряде участков Западного фронта наши войска выбили противника из некоторых населенных пунктов, 3-я, и 4-я танковые дивизии противника отброшены. В следующем номере - его же сообщение: "Всюду идут напряженные бои, особенно на северных подмосковных рубежах и южнее столицы". А в номере за 11 декабря еще более конкретные данные: "Клинский участок фронта - один из тех, где наши войска настойчиво атакуют врага и, продвигаясь вперед, захватывают один населенный пункт за другим". И в качестве наглядного свидетельства фотоснимки Виктора Темина "На клинском направлении" - сотни изуродованных немецких танков, автомашин и другой боевой техники.