Июнь-декабрь сорок первого
Шрифт:
Александр Утвенко - Константину Симонову:
"В самый разгар боя получил от тебя письмо. Работаю в распоряжении того самого товарища, квартира которого была в том городе, куда возил тебя мой Вася. Не привык говорить о себе, но тебе, как другу, скажу: гвардейцы воюют хорошо. Ехать ко мне так: сначала доедешь к тому товарищу, о котором я сказал выше, а он покажет тебе мою хату..."
Непосвященному никак не разобраться, где обитал в ту пору Утвенко. Но Симонов разобрался безошибочно.
* * *
Что еще обращает на себя
– Это ведь из нашей передовой!
Я понимаю и разделяю его радость. Подумал: значит, на фронте читают наши передовые, значит, они оставляют свой след в умах и сердцах защитников Родины. Но ему сказал, пожалуй, несколько суховато:
– Так уж из нашей передовой! Эти слова жили и живут в сердцах наших воинов и без этой передовой...
Опубликовано стихотворение Лебедева-Кумача:
Провожала сына мать На святое дело. По-геройски защищать Родину велела. – Я наказ тебе даю: Не жалея жизни, Послужи, сынок, в бою Матери-отчизне. ... – Ты врага земли родной Бей до истребленья! Вот тебе наказ святой И благословенье!В последний момент мы заверстали на вторую полосу короткий репортаж из одной авиачасти. Шестерка наших истребителей под командованием капитана Каштанова штурмовала колонну немецкой мотопехоты и, когда уже легла на обратный курс, попала в зону плотного зенитного огня. Получил повреждение самолет старшего лейтенанта Гришина и резко пошел на снижение. Из облаков вынырнул немецкий истребитель. Еще мгновение - и он добьет Гришина. Но на выручку вовремя подоспел капитан Каштанов - атаковал и уничтожил фашиста. Затем он же проследил, где сядет Гришин. Тому не удалось перетянуть через линию фронта. Приземлился на территории, оккупированной противником. Из самолета не вылез. "Очевидно, ранен", - догадался Каштанов.
Вернувшись на свою базу, он пересел на "У-2" и уже в темноте стартовал к месту посадки Гришина.
Гришин действительно оказался раненным в обе руки и ногу. Много потерял крови, ослаб. Этим еще больше осложнялась и без того нелегкая задача по спасению товарища. Тем не менее Каштанов блестяще выполнил ее.
* * *
Обзор этого, с моей точки зрения, очень удачного номера газеты был бы неполным, если бы я умолчал об очередной миниатюре Ильи Эренбурга. Называется она "Индюк".
Позволю
Итак, "Индюк".
"Индюк, как известно, птица чванливая. Она надменно надувается перед индюшкой. В конечном счете, это его птичье дело. Хуже, когда индюк командует танковым корпусом. А у командующего 47-м танковым корпусом генерала Лемельзена характер индюка. Генерал Лемельзен хвастливо говорил, что его корпус лучший в мире, что он, генерал Лемельзен, всем генералам генерал и что солдаты его обожают. Но индюка разозлили - оказывается, солдаты его попросту не замечают. Генерал издал "Дневной приказ No 2 по корпусу". Вот что мы находим в этом приказе:
"Я видел войсковые части, которые совершенно не считали нужным обратить на меня внимание, хотя меня легко было узнать на моем командирском танке со штабфлагом".
Ведь до чего обидели беднягу! Он говорил, что солдаты его боготворят. А они и глядеть не хотят на пышного генерала. Индюк надулся. Но здесь его ждало горшее испытание: он вдруг увидел своих солдат с красными шарфами на шее. Индюки не выносят красного цвета, и генерал Лемельзен завопил: "Крамола!" Он в ярости дописал свой приказ No 2:
"Я неоднократно запрещал носить красные шарфы. Однако мой запрет не возымел действия. Вчера я снова видел в большом количестве красные шарфы. Я был вынужден констатировать, что даже офицеры данных соединений не проявляют воинского отношения к этому делу. Могло быть понятным и без моего приказа, что нужно вмешаться и пресечь такую безнравственность, ибо красный шарф является в известной степени символом большевизма. Теперь, когда мы воюем с нашим смертельным врагом, красный шарф никак не подобает национал-социалистскому солдату. В будущем я буду привлекать к ответственности командиров соответствующих рот".
Я не изменил ни одного слова в этом примечательном документе, признаюсь - такого и не придумаешь...
Генерал Лемельзен долго гневался. Потом, несколько успокоившись, он сообщил, что скоро возьмет Москву. Читатели, наверное, догадываются, чем кончилась эта поучительная история. Вояки 47-го танкового корпуса получили по шеям. Они оставили на поле брани приказ No 2, танки и другие безделушки. А генерал Лемельзен мечтал об одном - чтобы никто его не узнал. Он даже снял штабфлаг со своего командирского танка".
* * *
Читатель, порывшись в комплекте "Красной звезды" и перечитав ее номер за 1 августа 1941 года, может недоумевать: как же так, мол, - "разгром", "контратаки", "блестящая операция", а Красная Армия отходит, оставляя все новые города? Противоречия здесь нет. Если бы наши войска не громили противника, не наносили ему чувствительных ударов, иначе говоря, если бы оборона Красной Армии не была активной, неизвестно, как далеко могли бы продвинуться немецко-фашистские захватчики, нацелившиеся на Москву!