ИЗ АДА В РАЙ И ОБРАТНО
Шрифт:
Что касается Ташкента как реального города, а не символа, то он действительно принял на себя немалую часть эвакуированных граждан самых разных национальностей, но лишь пять процентов эвакуировавшихся на Восток евреев осели в этом городе и его пригородах. Зато это были очень известные в стране люди из мира науки, культуры, искусства. Они-то и создавали впечатление у обработанной пропагандой массы, будто все евреи переместились в Ташкент[51]. На самом деле главная их часть обосновалась в городах и поселках как раз Урала и Западной Сибири", деля с местными жителями все тяготы военного лихолетья.
Евреи действительно составляли немалую часть всех эвакуированных. Хотя еще большая часть осталась
Однако нацистская пропаганда сумела добраться до самых дальних уголков страны, главным образом, через раненых фронтовиков, проходивших лечение в тыловых госпиталях, – они наслушались нацистких пропагандистов, вещавших через громкоговорители, и начитались пропагандистских нацистских листовок, которые в сотнях тысяч экземпляров разбрасывались с самолетов во фронтовой полосе. Так что взрыв антисемитизма, который стал особенно заметен приблизительно в 1943 году и с тех пор уже не ослабевал, был спровоцирован не Кремлем и не Лубянкой, но зато воспринят ими со всей серьезностью: Сталин быстро сделал для себя надлежащие выводы, которые постепенно, но все же довольно быстро, привели к серьезным переменам во внутренней государственной политике.
Между тем миф об уклонении советских евреев от фронта, давным-давно опровергнутый документально, никогда не был официально опровергнут в какой бы то ни было форме сталинской пропагандой и ждал несколько десятилетий, чтобы печатно быть названным ложью. Достаточно сказать, что в годы войны ста двадцати евреям было присвоено высшее звание, отмечавшее военную доблесть, – звание Героя Советского Союза[53]. Кстати, трое из них – юноши 18-20 лет, сначала эвакуированные как раз в Ташкент, – были там мобилизованы в действующую армию и получили затем звание Героя: один посмертно, после гибели в бою (Семен Гельферг), второй за день до смерти от ран, полученных в боях (Рафаил Лев). Зато третий (Миля Фельзенштейн) выжил, но позже был лишен геройского звания, полученного им в двадцатилетнем возрасте, за то, что эмигрировал в Израиль[54].
В боях погибло свыше двухсот тысяч солдат и офицеров – евреев, свыше ста шестидесяти тысяч воинов, включая и тех, кто погиб, были награждены боевыми орденами, двенадцать еврейских солдат стали полными кавалерами ордена Славы. За форсирование Днепра первым получил только что учрежденный орден Суворова 3-й степени полковник Элиокум Шапиро (на ордене было высечено: номер 1). Вскоре в печати были опубликованы эскизы орденов Суворова всех степеней и указаны обладатели орденов, имевших 1-й номер. Орден Суворова 3-й степени № 1 почему-то не имел владельца…[55]
Роль советских евреев в обороне страны во время Второй мировой войны совсем особая тема, выходящая за рамки данной книги. Ей посвящено много исследований, проведенных как в России, так и за границей, причем непосредственным поводом для поисков правды оказался именно рожденный партийной пропагандой под влиянием нацистов и распространенный департаментом по дезинформации Лубянки слух о тотальном дезертирстве советского еврейства. Но есть у этой проблемы один особый аспект, который имеет к нашей теме самое прямое отношение.
Речь идет об очередном, но весьма впечатляющем, сталинском парадоксе – о массовом (именно так: массовом, а не единичном!) использовании в те годы евреев на самых важных постах и участках в государственном аппарате, в науке и промышленности (военной прежде всего): совершенно очевидно, что при всем желании Сталин обойтись без них не мог. Но это, в разгар начавшего набирать обороты государственного антисемитизма, неизбежно создавало иллюзию, что из Кремля не только не исходит даже в малой степени дух антисемитизма, а напротив – Кремль демонстративно поощряет вполне откровенное юдофильство.
Оставляя за скобками гигантский (сотни имен!)
Самыми высокими наградами были отмечены создатели новых типов самолетов и совершенного оружия: Семен Лавочкин, Михаил Гуревич, Исаак Зальцман, Лев Люльев, Александр Нудельман и еще многие другие. Некоторые из них имели не по одному ордену Ленина – высшей награды страны, а по три, по четыре, по пять… Сталин чуть ли не ежедневно лично принимал еврейских генералов-производственников в своем кабинете и часами беседовал с ними (заместитель начальника Генерального штаба, отвечавший, в частности, за снабжение армии вооружением – генерал-лейтенант Арон Гиршевич Карпоносов, дед будущего чемиона Европы и мира по фигурному катанию Геннадия Карпоносова, был просто-напросто завсегдатаем сталинской ставки)[57].
Так создался даже миф об особом благоволении Сталина к евреям, который тогда вряд ли кому-нибудь вообще мог показаться мифом. Для того чтобы понять истинную сущность этого поразительного и парадоксального феномена, понадобились многие годы.
1. Гнедин Е. Катастрофа и второе рождение. Амстердам, 1977. С. 113-114.
2. Совершенно секретно. 1992. № 4. С. 15.
3. СССР – Германия. 1939-1941. Нью-Йорк, 1989. С. 12.
4. Розанов Г. Л. Сталин – Гитлер. 1939-1941. М., 1991. С. 65.
5. РГАСПИ. Ф. 134. Оп. 1. Д. 258.
6. Чуев Ф. 140 бесед с Молотовым. М., 1992. С. 274.
7. Новый мир. 1988. № 7.
8. См.: Земан 3. А. и Шарлоу В. Б. Купец революции. Кельн, 1964.
9. Берберова Н. Железная женщина. М.., 1991. С. 183.
10. Гнедин Е. Лабиринт. Лондон, 1982.
«Когда Гнедин вернулся в 50-е годы после долгого лагерного срока, однако, не испытав, кажется, лесоповала, – он выглядел почтенным страдальцем, и никто не напоминал ему прежней лжи… (в качестве публиковавшего свои статьи дипломата. – А. В.)», – с нескрываемой злостью пишет Солженицын (т. 2, с. 333-334). Словечко «кажется» дает ему, видимо, моральное алиби. Дает ли? Глумление над людьми трагической судьбы с позиций верховного и непререкаемого судьи не должно остаться бесследным. Должен же кто-то защитить добрые имена страдальцев, которые сами уже не могут ответить.