Из бутика с любовью
Шрифт:
Это Марина и Дима уже знали.
– Но мы часто общались, – добавила сестра, – Кира же ничего не ела, у нее была анорексия. Она экономила на еде. Якобы. Но на самом деле не могла затолкать в себя ни кусочка.
Марина кивнула. Что-то вроде этого она и подозревала.
– Это началось потому, что на ее зарплату было невозможно купить хоть что-то, – продолжила Нина, – а Кира еще и квартиру снимала. Вот и перестала есть. Сначала ей очень хотелось съесть хоть кусочек, но она боролась с собой. Потом у Киры начались проблемы... я пыталась подкармливать ее, но пищеварение
– Бедняжка, – сказал Дима.
– Нашла бы себе кого-то, – произнес майор, – кого-то, кто бы покупал ей обувь и платье. Многие, посмотрим правде в глаза, именно так решают материальные затруднения. Просто выходят замуж. У вашей сестры был молодой человек?
– Не было, – ответила сестра.
– Она была очень красивой, очень, – сказала Марина, – все-таки странно, что у нее совсем никого не было.
Нина опустила глаза. Тем не менее она не смогла скрыть беспокойство пополам со страхом, которое мелькнуло у нее на лице.
«Что-то скрывает», – подумала Марина.
– Также Кира ждала наследство, – напомнил Дима, – от кого?
Теперь беспокойство стало еще более явным.
– Я надеюсь, тетушка проживет еще сто лет, – отрезала Нина, отступая в квартиру.
Было ясно, что особенного желания беседовать у нее нет. Впрочем, они уже узнали все, что хотели.
Они спускались по лестнице, когда майору позвонили из лаборатории криминалистов.
– Нож «Сентофанте», – сообщил Валерианов минуту спустя, – модель «Онион». У него специфическая форма лезвия и длина чуть менее шести сантиметров. Хотя, конечно, все это с некоторой степенью вероятности. Другими словами, это был нож, по форме похожий на «Сентофанте».
– Это какая-то экзотика? – спросила Марина.
– Да. Стоит порядка трех с половиной тысяч рублей, это вам не кухонный тесак. Очень острый, очень. Он был заточен по самое не могу.
– Но точно сказать все равно нельзя, точно ли это этот нож или китайская подделка? Китайцы подделывают все – от сумочек Луи Вьюттон до автомобилей. Почему бы им не нож?
– Тут ничего нельзя сказать.
– Все равно интересно, – сказала Марина, – остро заточенный короткий дорогой нож характерной формы.
У нее перед глазами мелькнуло воспоминание о манекенах, сидящих за столом.
– Мне очень не понравилась реакция сестры Киры на вопрос, встречалась ли погибшая с кем-то, – поделился Дима. – Совсем не понравилась. Смотрите. Воспитательница в детском саду снимает квартиру, плюс у нее хватает денег на покупку неплохой одежды и обуви.
– Ее труп был обут в пару босоножек Lloyd. Не слишком дорогая марка, но пара таких босоножек стоит порядка пяти тысяч, – сказала Марина.
– Плюс тысяч двадцать за квартиру. И она уже выбивается из бюджета.
– Она почти ничего не ела, – напомнила Марина.
– Тем не менее, смущение сестры показывает, что тут что-то не чисто. Но! Если у нее был молодой человек, то логичнее было бы предположить, что Кира пошла
– Зачем вышибать, если можно просто попросить, – не понял Дима.
– Ну не во всех же семьях мои деньги – это мои деньги, а твои – это наши общие, – сказала Марина.
Дима посмотрел на окна квартиры сестры Киры.
– Нам надо навести визит в ее съемную квартиру, – решил он. – У Киры был какой-то источник дохода. Небольшой. Но, видимо, постоянный.
– И криминальный, – добавила Марина. – За что ее и убили. А потом почему-то погрузили труп в тележку и подкатили к нашей машине.
Марина нырнула в автомобиль. Дима тоже сел и завел двигатель. Охрана грузилась в «Мерседес-Гелендваген».
– У убийцы может быть с нами какая-то связь. Помимо Киры, – предположила Марина. – Вдруг это кто-то, кто каким-то образом близок нам?
– Всех людей, которые мне близки, я многократно проверял. Всевозможными способами. И ты об этом отлично знаешь, – сказал Дима. – Мне очень не хотелось бы ошибиться.
Они выехали со двора.
Ира сидела в кафе, ела пирожное, запивала двойным эспрессо и интеллектуально напрягалась. В руках у нее была авторучка. На столике лежал блокнот. Ира записывала факты. Однажды Александр шел за ней, одетый в майку с эмблемой «10 лет ЖЖ».
– «ЖЖ», – записала Ира.
Правда, она не знала его юзернейма. Но помнила, что однажды Александру при Ире кто-то звонил. Этот человек сказал, что Стеклова написала про него, Александра, пост.
«Стеклова», – написала Ира.
«Правда, что ли? Я польщен», – сказал тогда ухажер Иры.
«Пост про него», – записала Ира.
Больше она не могла вспомнить ничего, хотя просидела еще час, глуша кофе и ковыряя пирожное из взбитых сливок, ломаного безе и чернослива. Потом Ира пошла в интернет-кафе, зашла в «Живой журнал» и набрала в строке поиска «Стеклова», слушая писк разряжающегося телефона, который она забыла зарядить. Стекловых в ЖЖ не оказалось. Были ссылки на математика Стеклова. Были ссылки на него же в качестве имени, которое носил НИИ математики. Но женщины по фамилии Стеклова, о которой говорил звонивший, – ее не было.
Зато нашлась некая stekloffa, правда, два сообщения, в которых она упоминалась, были благополучно вытерты. Отчаявшись, Ира написала Стеклоffа, потом Стекл_offа и тут ее постигла удача. Стекл_оffа существовала, у нее был блог, и ей было двадцать девять.
Желудок Анастасии бунтовал все сильнее. Тщательно запиханное мороженое рвалось обратно. Она сидела на диванчике в торговом центре и смотрела на обувь за стеклом витрины. Туфли на каблуках натерли ей ноги и надавили пальцы, и Анастасии хотелось купить что-то мягкое, похожее на тапочки. Например, шлепки. Анастасия попыталась встать, но желудок предупредительно заурчал. Смутившись, она села на диванчик снова. У нее было острое желание вытащить ноги из туфель, но Анастасия знала, что, если она сделает это, никакая сила не заставит ее снова их надеть.