Из царства тьмы

Крыжановская Вера Ивановна

— Взгляните, что с Пратисуриа? Не умер ли он? — она хотела броситься к животному, но Веджага-Синг удержал ее.

— Нет, он жив, но ошеломлен возвратным ударом перерезанной нити, а окутывающий его пар — это ядовитые флюиды, которыми его наполнили.

Действительно, из тела Пратисуриа выходили клубы тонкого и прозрачного газа, образовав над ним точно купол темно-фиолетового цвета. Около четверти часа спустя по телу тигра пробежала дрожь, и он привстал, но глаза его смотрели тускло, и ноги дрожали. Однако на призыв Веджага-Синга он пополз к нему и положил морду ему на колени.

Маг

сделал несколько пассов над его головой и в какие-нибудь несколько секунд тигр, казалось, окреп; глаза заблестели по-прежнему и взглянули на индуса разумным взглядом. Как раньше Уриель, Веджага-Синг стал что-то говорить ему на ухо. Это были такие же странные, свистящие и гортанные звуки, но ритм и интонация были другие, но, как и тогда, тигр слушал его с глубоким вниманием. Когда маг кончил говорить, Пратисуриа полизал его руку и направился к Мэри, которую лизнул в щеку, а затем растянулся у ее ног. Обрадованная Мэри поласкала зверя и поцеловала его в лоб.

— Вы приобрели друга в бедном животном, освободившемся, наконец, от пагубных чар Вайрами. А чтобы вознаградить вас за заботу о низшем существе, которое обязано было уничтожить вас, а между тем, благодаря чудесной силе привязанности, стало вашим спасителем, Пратисуриа впредь останется вашим защитником. Он не покинет вас, а то, что для вас останется невидимым, он будет видеть, уже издали чуя дьявольщину, которая будет преследовать вас во время вашего очищения, и предупреждать об опасности.

В эту минуту вернулся Заторский.

Веджага-Синг жестом подозвал его к себе и взяв руку Мэри вложил ее в руку доктора.

— Я возобновляю вашу помолвку, друзья мои, но свадьбу вы сможете отпраздновать только после того, как Мэри очистится и будет снято тяготеющее над ней страшное проклятие. Мужайтесь, дочь моя, ибо жених ваш стоит, чтобы вы потрудились быть вполне достойной его. Он доказал свою любовь, неустанно и горячо молясь перед вашим изображением; именно ему вы обязаны тем, что избежали величайшего из поруганий.

Взволнованная Мэри со слезами бросилась в объятия жениха, благодаря за его глубокую, спасшую ее, привязанность.

Они перешли в другую комнату, где к ним вскоре присоединился князь. Радуясь счастью друзей, он поздравил их, и все продолжали дружески беседовать, причем решено было на другой же день попросить, через князя, барона оказать на несколько недель гостеприимство Мэри, чтобы она могла привести в порядок свои дела: в дом Ван-дер-Хольма она не могла, да и не хотела, вступать. Князь взялся объяснить, по возможности, дело барону и Лили, а также объявить о помолвке Мэри с Равана-Ведой, так как барон продолжал считать Заторского индусом.

Задумчиво слушавший их доктор внезапно повернулся к Веджага-Сингу и спросил, нельзя ли ему открыть барону свою действительную личность, связав его, конечно, безусловной тайной.

— Мысль, что он мой убийца, мучает его, я знаю. Мне хотелось бы избавить его от напрасных угрызений совести. Он уже достаточно пострадал по моей вине, — волнуясь, сказал доктор.

И Веджага-Синг не колеблясь изъявил свое согласие.

На другой день Елецкий отправился к Козенам и сообщил им о приезде Веджага-Синга, помолвке Мэри и просьбе мага

принять к себе на несколько недель его молодую ученицу. Что же касается сатанинской части в истории Мэри, он рассказал лишь самое необходимое, чтобы как-нибудь объяснить нежелание Мэри жить в собственном доме. Барон обрадовался неожиданному приезду ученого индуса, которому был обязан своим спасением, хотя его обидело и огорчило, что Веджага-Синг остановился не у него. Он хотел тотчас отправиться в убежище, но так как князь сказал, что маг выехал по делам, то барон поручил Елецкому пригласить к обеду Веджага-Синга с женихом и невестой, присовокупив к этому, что Мэри всегда будет желанной гостьей, на какое ей будет угодно время, а мага умолял провести у него те несколько дней, что он останется в Петербурге.

Лили принялась весело хлопотать об обеде. Она была польщена и счастлива тем, что в разговоре с глазу на глаз князь сообщил ей гораздо более, нежели барону; значит он считал ее достойной доверия, отчасти «посвященной» в оккультную науку, и сознание этого наполняло ее простодушной гордостью.

Кроме того, любимый человек смотрел на нее с таким выражением, одно воспоминание о котором волновало ее душу жутким страхом и надеждой. Вся в белом, с пучком роз у пояса, она с нетерпением ожидала гостей, особенно интересуясь знакомством в Веджага-Сингом.

Наконец, большой автомобиль князя остановился у подъезда, и через минуту гости появились в зале. Пока барон радостно приветствовал ученого-индуса, Лили улучила минуту шепнуть Заторскому:

— Поздравляю, дядя Вадим, и желаю теперь одного — открыть папе, что ты жив.

— Вполне разделяю твое желание и надеюсь, что оно скоро исполнится, — улыбаясь ответил Заторский, пожимая руку Лили, которая одна узнала его сердцем, несмотря на изменившуюся внешность.

Мэри и юная баронесса горячо расцеловались, и Лили объявила, что комната для дорогой гостьи готова, и она не отпустит ее от себя.

Обед прошел весело. Веджага-Синг, блестящий собеседник, оживил всех своими остроумными, интересными рассказами, а затем весело выпили за здоровье помолвленных.

После обеда Заторский попросил барона уделить ему несколько минут, и они прошли в кабинет хозяина дома.

Веджага-Синг начал серьезный разговор с Мэри, а Лили, воспользовавшись этим, потихоньку ушла в небольшую смежную гостиную и села у окна.

Через несколько минут к ней подошел князь и сел рядом на диванчике. Вынув у нее из-за пояса букетик роз, он заменил его принесенными свежими померанцевыми цветами.

— Что вы делаете, Алексей Адрианович? — спросила Лили, удивленно и конфузливо.

— Украшаю вторую невесту в этот счастливый для Мэри и Вадима день. Или я ошибся, Лили, прочтя в ваших глазах, что вы отвечаете на мою искреннюю любовь к вам и согласны стать моей женой, ангелом-хранителем моего очага? — он нагнулся к ней и любящим взглядом заглянул в ясные, поднятые на него глаза молодой девушки.

— Зачем скрывать, что не желаю большего счастья, как принадлежать вам? С самого детства вы покорили мое сердце, князь, и я употреблю все усилия, чтобы стать и быть всегда достойной вас, — весело и откровенно призналась Лили.