Из Чикаго

Левкин Андрей

Что есть его первоисточник, рамочный документ? Не блюз же, не Аль Капоне, не «Волчья точка». Да, есть звук шшщикага, есть свое shared, есть

полость, в которой происходят коммуникации. Эта механика не сломается. Но не может ли произойти так, что все расклеится, механика сделается отдельной и та же шшщикага окажется не присоединенной ни к чему?

В этой книжке, конечно, об этом — она вовсе не о Чикаго, он тут частный случай. Потому что некоторые хорошие части жизни устроены так же: звук-код, shared, полость коммуникаций, где возникает воздух, выходящий за границы этой среды. В быту нет ничего, что обуславливало бы существование всего этого, но все это существует и так. Среда сама по себе этакий Чикаго. Вопрос, производит ли эта механика и ее воздух или он все же должен возникнуть

откуда-то еще? Неважно — существует, да и ладно: а иначе бы и этот вопрос теперь не возник.

Вот о чем все это было: некоторые вещи вроде бы не существуют, а все-таки они есть. Шшшикага, как продукт Чикаго (или наоборот), продержится еще долго, даже если прекратится сам Чикаго. И даже потом, когда никто и не вспомнит, что у нее была какая-то связь с этим городом.

Вышел из «Старбакса», над головой скрипит электричка. Сумерки. И вот тут у автора возникло ощущение такой взаимной полноты бытия и города, что он уже не будет нарушать ее дальнейшими рассуждениями. Ну а читатель, оказавшись в этой точке, знает уже намного больше, чем знал в начале истории. В сумме: six and three is nine, nine and nine is eighteen, easy come easy go, sweet home Chicago.