Из чрева
Шрифт:
– Оо, Клаус, как я тебе рад!
– заревел Тилли, подымаясь - У меня для тебя сурприз.
– Опять нагрузился, - брезгливо заметил доктор.
– Э-э, Клаус, мне же надо было угостить девочку. Бутылка сидра... Идем, я что-то покажу.
И он по железной лестнице повел его в подвал, облицованный белой плиткой. Автоклавы, шкафы вдоль стен, операционный стол - святая святых Тилли. Хирург подвел Эшерби
Обрюзгший Тилли с трудом закурил сигарету и выпустив из зубастой пасти клуб дыма спросил:
– Ты, Клаус, слышал вчера, на шоссе Каллебрукке-Хофбург случилась авария?
– Допустим... А что было?
– Парень с девчонкой, не знаю за каким чертом ехали на мотоцикле, причем нагишом и как раз - трахались, понимаешь? Ну и угодили под автобус... А я оказался рядом.
– Ну и что? Хотя это на тебя похоже...
– Конено - обиделся Тилли - это к тебе приходят сами: сделайте мне глубже, или еще что... А меня ноги кормят. Одним словом, там была куча мяса да кишок. Но нетронутым сохранился только член этого парня - как раз в заднице его партнерши.
– Господи боже!
– фыркнул Эшерби.
– ... Я его ампутировал, сунул в питательный бульон Жерца, знаешь? Потом пришил ему яички, пересадил пару участков сетчатки глаза и в хрящики немного мозгов того парня...
– Мозгов?!
– Ты бы видел - их размазало чуть не до Нейбука! Собрал немного...
– Ну, и?
– Смотри...
И Тилли, словно директор Мюнхенской выставки, сдернул белую простынь со стеклянного куба. Эшерби ахнул... В кубе на опилках сидело... или сидел?
– как вам будет угодно некий червяк на двух шарообразных ножках; однако при ближайшем рассмотрении - сравнивая телесный цвет тела, красноватую головку можно было увидеть, что этот червяк до странности походит на мужской половой член, ампутированый вместе с двумя яичками. Он сидел на них, на яичках, как восточноевропейская овчарка на задних лапах.
– Иезус-Мария!
– Воскликнул Эшерби - это еще что такое?
– Это...
– Тилли задумался - Это новое существо. И притом мыслящее существо. Новая форма. Хомо Фаллус, если хочешь, или Хомо Спермус... Новая расса.
– Он видит?
– Да, конечно. Правда, не знаю, что конкретно, но видит. Он даже думает, это тебе не просто червяк.
Вошла Эльза, бесшумно ступая.
– Эльза - попросил ее Тилли - подойди к кубу, да покажись ему, детка!
Та хмыкнула и придвинувшись к стеклянному кубу, расстегнула джинсы; ей было это очень приятно делать при двух мужчинах, которые уставились на ее крепкие загорелые ягодицы. Пах ее выпирал, густые волосы касались куба. Профессор, глядя на этот Зееловский холм любви, вздрогнул и потянулся было к девице, но Тилли схватил его за рукав.
– Эээ, эту румяную попку я отбил вчера у громил из банды Кугинена, в постели это - сама резина... Это не для тебя.
А между тем странное существо забеспокоилось, определенно забеспокоилось. Повертело кончиком тела, хотя - какое тело?
– и затем заковыляло, вроде как гусеница, на яичках, к краю куба, где блистали наготой бедра девицы. Хоп! Вдруг он напрягся и, прыгнув стрелой, смачно ударился о стенку, сполз по ней. А рядом с девицей осталось на стекле белое пятно влаги.
– Что ты будешь...
– Честно говоря, не знаю. Это сенсация, сам понимаешь... Я не знаю, на что он способен. Эксперименты я начну только завтра. А пока я ему закажу визитные карточки, ради шутки.
А Эльза тем временем сбросила джинсы совсем и пошла из комнаты; ее румяные ягодицы сочно колыхались, вызывая желание гладить их сферы. Оо, господи!
– Вот и все, друг мой - Тилли зевнул - У этой чертовки ноги, как лианы; она чуть не душит ими. Пойду-ка я спать.
Шаги Эльзы стихль на лестнице. Эшерби поспешно попрощался.
... По дороге Эщерби никак не мог прийти в себя. Случилось. Мир, погрязший в проституции, СПИДе, в порнографии и извращениях родил новое детище - мыслящий член. Ангела? Чудовище? Профессор не знал.
И этого не знал никто.
... Из дому профессор позвонил Тилли: спросил, умеет ли его червяк разгоаривать?
– Я попробую пересадить ему связки - буркнул Тилли - но не знаю.
Закат разгорался над Хофбургом, щедро зажигая черепичные крыши. Солнце апельсином накатывалось на шпиль Старой ратуши и один лишь человек в мире - доктор Эшерби внезапно почувствовал, что это последний день эры, которая кончилась с рождением Червяка.