Из дневников (Извлечения)
Шрифт:
...Ну вот, кажется, и все, что могу я для начала посоветовать себе.
20 д е к а б р я
В ИВАНОВО И ОБРАТНО
...В вагоне коммунист говорил:
"Жена умерла... На руках оставила шестерых...
– Отчего умерла?
– Устала... Голодно, трудно было два года одной... Она уже в Пензенскую (с детьми-то!) и в Саратовскую - везде неудача... А я ушел тогда добровольцем, время не ждало, хоть и знал, чем дело кончится... Можно сказать - теперь всю жизнь изломал себе... А надо было..."
Я почувствовал величие в этих простых, изумительных словах: без рисовки, без гордости, без поисков сострадания -
Хорошая фабула для повести: нарисовать перипетии распадения семейного счастья, молчаливый героизм... И сколько их, этаких героев!
Ильич в своей речи на IX съезде употребил образное прекрасное слово "смычка", и на следующий день мы его встречаем в одной статье "Правды" или "Известий", а затем в некрологе о В. Г. Короленко, написанном Луначарским.
Тов. редактор "Политработника" некоторое время находился под обаянием слова "монизм". Я прочел ряд его статей и рецензий, написанных в течение 2 недель, и всюду, к делу и не к делу, встречал это слово.
Власть слова велика. Часто оно назойливо просится под перо, само собою упадет на бумагу, и мы бессильны удержаться от его помещения.
Часто такое слово родит образ за образом и дает даже тему. Иной раз оно повторяется просто по привычке, механически.
Таких примеров уйма. Знаю по опыту, что слово иной раз даже понуждает изменять направление и содержание того, что задумал писать. Власть его велика, иной раз беспредельна.
28 д е к а б р я
ВЛАСТЬ СЛОВА
Если прочтете речи Ильича, ни одной вы не найдете из них, где не встречалось бы слово "неслыханный": неслыханные бедствия, неслыханный героизм, неслыханный голод...
Это слово стало все чаще встречаться и в речах других ораторов: заразило, привилось.
1922 ГОД
24 я н в а р я
Собираюсь писать большую вещь из истории гражданской войны. Группирую газетный и журнальный материал: по мелочам рассыпаться неохота. Если и стану писать маленькие рассказы, то лишь с расчетом собрать их как части и дать потом общий большой роман! Приступаю пока неуверенно. Пишу строго, болтать по-прежнему не могу.
* * *
...В литературном творчестве, видимо, каждый должен особо, преимущественно совершенствовать свое дарование на определенной форме творчества (повесть, роман, драма и проч.), а остальные совершенствовать во вторую очередь и лишь постольку, поскольку они сами совершенствуют основную, избранную, лучше сказать - органически присущую тебе форму. Скажу, например, про себя. Драма, комедия, даже маленькая одноактная пьеска - вижу и чувствую, что никак не удается: то легковесно, хотя в бытовом отношении недурно; то замыслом и крупно - зато формою, выполнением - окончательно слабо. "Вера", такая хорошая по замыслу вещь - в исполнении получилась сущей ерундой.
Диалог никуда не годен - вести его пока не могу, не умею. Зато повествование, передача, быт описательный и отчасти диалогический даже идет легко. Если и не хорошо еще по-настоящему, то, во всяком случае, вижу, что на этой дорожке толк будет. Так, шаг за шагом, я все вернее, все определеннее нащупываю свой настоящий путь: отбросил ученую работу, отбросил статейную публицистику, отбросил драму и комедию сосредоточиваюсь на повести. Похвалиться большими успехами, конечно, опять-таки не могу и здесь, но самоощущение
2 ф е в р а л я
ЛИТЕРАТУРНАЯ РАБОТА
Политические статьи перестал писать окончательно. Однако ж не приступил по-настоящему и к художественному творчеству: пишу мало, нет вдохновения, ничего не получается.
Только обработал "Десант", написал "Лбищенскую драму". А больше ничего не выходит: возьмусь, попишу - вижу, что слабо. Или бросаю или перерабатываю, перерабатываю. Хорошо то, что становлюсь все требовательнее, все осторожнее отношусь к тому, что пускаю в свет. "Лучше мало, да хорошо", - вот мой девиз отныне. Коплю материалы: все, что вижу, что услышу интересное, что прочту - сейчас же записываю, выписываю, вырезаю... Материалу скапливается порядочно. Пожалуй, было бы пора приниматься за обработку, но почему-то все еще не могу. Кажется мне, что если уж возьмусь как следует - пойдет быстро и успешно. А пока - набираюсь сил, знаний, материалов... Много читаю. И по системе: сначала все, что писано издревле: Греция, Рим, восточная литература... А потом постепенно и к современному. Ясное дело, что было бы в тысячу раз интереснее сразу взяться за современность, но креплюсь, умышленно на ней подолгу не останавливаюсь и хочу осилить старое. Потом легче будет понять, осилить и все новое.
Конечно, наиболее важное не опускаю и из нового, в общем, не детально его знаю и понимаю. Но до деталей докапываться себе не позволяю: это потом.
Как будто, кажется мне, - жизнь и работа стали у меня за последние месяцы организованней и планомерней.
26 ф е в р а л я
КАК Я ЧИТАЮ
Для чтения установил я некоторую систему, именно - решил искусство и литературу изучать со дна, а не с поверхности. Это рационально, ибо, пробравшись на дно и определив там все скрытые силы, во всяком случае быстрее и точнее определишь все явления, происходящие на поверхности, то есть современное, видимое, то, чем живет эпоха, чем живу вместе с нею и сам. Ведь это только кажется во многом, что творишь заново, создаешь нечто небывалое, невиданное, изобретаешь такое, чему нет ни прецедентов, ни даже самих корней.
Особеннейшим образом высказанные соображения имеют отношения к искусству, в частности к искусству слова - литературе. Здесь так много подумано в прошлом, так много сказано и сделано, что лишь с небольшими изменениями, свойственными современности, воспроизводится то, что уже давно и многократно было воспроизведено. Ясное дело, что нюансы-то современности и надо постичь возможно скорее, раз только хочешь идти в ногу со временем, а не уцепившись ему за долгий хвост. Но нюансы эти будут поняты и чувствуемы по-настоящему лишь при том условии, что корни их будут известны и поняты - тоже по-настоящему. Верхоглядство выхода здесь не дает.
Но уж, разумеется, какие-то пределы должны существовать и в этом изучении прошлого. В конце концов о прошлом написаны миллионы книг; прочесть их - надо жизней десяток - не одну нашу 60-летнюю. И я решил: изучить старое лишь настолько, чтобы понятны были лишь основные моменты настоящего. В детали старины не вдаваться - лучше заняться деталями современности. Решил искусство и литературу изучать с древности.
Вот читаю, например, литературу китайскую, японскую, монгольскую...
Ознакомился еще раз с литературой Греции и Рима...