Из дневников матери
Шрифт:
И мать, этот творец поколений, остается лишь неорганизованным, стихийным производителем-ремесленником.
Это не метафизика – это констатирование факта недооценки материнского воспитания.
....................
7 декабря.45 год.
Нечего записать. В душе – осенняя слякоть. Хоть бы мороз, но заморозков не предвещает прогноз погоды, а весна… может быть уже не вернется.
26 – пустых, бесполезно утраченных лет. Мечты уже не насыщают душу, действительность – пустое, глупое настоящее. жажда жизни спасает от самоубийства, её питают ещё явно – бесплодные надежды. На что? желания неопределенны
.......................
11 декабря 1945.
Итак, Иван уехал.( в Киев) Он написал, не хотел заехать. Я понимаю его, понимаю, но простить не могу. Весь он – вулкан страстей.
Украина – величавая возлюбленная, с которой соперничать я не могу.
В конце концов, разве любовь – единственное содержание жизни? Разве не довольно уже отроческих мечтаний, бесплодных
Только сильные душевные потрясения вернут мне жизнь.
Вы молчите.......
Укутались в лохмотья европейского уюта? Очарованы суррогатом домашнего очага? Не верю. Я знаю русских людей: в Сицилии они "ищут серенькие тона своей родины", оттепельная, плаксивая зима Нюрнберга за месяц процесса уже так надоела Леонову, что он готов с палочкой через всю Европу брести домой, под горностаевую шубку русских снегов. Россия… Что может быть сладостней, отрадней даже мечты о ней? Нам, сверстникам Советской России, все в ней особенно дорого, незаменимо и братски- близко. Когда я говорю – Родина – я представляю подмосковную деревню, где прошло босоногое детство, пестрые поля кругом, за ними на холме березовую рощу, всегда нарядную и заманчивую летом. Помните вы звонкоголосую тишину березовых рощ? Вспомните царственную прелесть бархатных мшистых полянок, аппетитный сок земляники, или детский восторг, с которым кладется в берестовый лубочек большеголовый зеленик. Помните ли?
Конец ознакомительного фрагмента.