Из духа и оков
Шрифт:
Если доверял Пророчице, нужно было верить видениям, а это было не всегда плохо. Это могло привести к смерти.
То, что они Видели, не было постоянным. И порой нужно было, чтобы что — то произошло, ради лучшего исхода.
Лучшего для кого?
Я всегда задумывался об этом, но мне не говорили.
Для меня лучше всего было держаться незаметно для Пророчицы.
Они хотели Лирику. Они хотели, чтобы она спасла мир, и все такое.
Я не был частью этого.
Нет, я теперь был в
Все мое тело дрожало от холода.
Обычно я терпел пытки лучше, чем тут.
Может, дело было в магии этого мира, так называемого, Теневого мира.
Я думал, это был миф. Истории из детства, когда я читал книги о времени до Падения. Об эпохе моих бабушек и дедушек.
Когда старый король Люмьера бился с королем Обскурита, моим дедушкой.
Я не встречал дедушку. Я родился намного позже Падения. Но слышал истории.
Легенды говорили о тиране, жестоком лидере, который всей силой убивал тех, кто не преклонялся перед ним.
Он хотел захватить народ, чтобы все слушались его.
Я видел, как глаза мамы мрачнели, когда она рассказывала об этом. И даже Джастис отворачивался, не хотел слушать об отце.
Я знал, почему Джастис не хотел слушать о нем. Джастис родился в тайне, никто не знал о нем, пока он просто не появился в один день.
Так было в историях, по крайней мере. И я знал лучше многих, что обычно в историях была правда.
Все же историю писали победители.
А мой дедушка умер вместе с королем Люмьера во время Падения, когда мир впервые разбился.
Первая трещина расколола мир надвое, больше трещин появилось с годами, магия пыталась ухватиться, успокоиться. Но теперь это было прошлым.
Без покоя и понимания.
Когда я вернусь — не если — я попытаюсь создать покой. Не из — за того, что я доверял Люмьеру, а потому что мой народ умирал.
Лор привел нас к точке, откуда мы не могли вернуться. Кристалл все еще забирал магию и жизнь у моего народа. Дейны появлялись каждый день, потому что мне не хватило сил увидеть, что было перед нами. И моя мама не увидела.
Или она видела, но не смогла остановить это.
Она пожертвовала собой, чтобы спасти Лирику. Ее смерть помогла нам уничтожить Лора, который начал все с Серым, тянущим за нити.
Теперь я был королем.
И был заперт в клетке.
— Я не могу принести тебе воды, — прошептал Гаррик у железных прутьев.
Я открыл глаза, губы так пересохли, что трескались, и кровь текла мне в рот.
Магические хлысты Дурлана выкачали магию из моего тела. И что — то ввели в мою кровь.
Я не знал, что именно, но понимал, что это убьет меня вскоре, если я не выберусь отсюда.
Почему Гаррик пытался мне помочь? Чего он хотел?
— Серый близко, но я могу
Я прищурился из оставшихся сил.
— Зачем?
— Потому что никто не заслуживает смерти в клетке.
Я разглядывал его лицо, бледную кожу и темные тени под большими глазами.
Он был раньше в клетке?
Это имело смысл. Похоже, Дурлану нужно было утолять аппетиты, изгонять демонов, и чтобы делать это, может, ему нужен был кто — то в клетке. Если Гаррик был снаружи, а я внутри, может, этого Дурлан и хотел.
Если Гаррик выпустит меня, что это будет означать для него?
— И ты делаешь это по доброте душевной? — спросил я.
— Если я выпущу тебя, тебе придется взять меня с собой. Подальше отсюда, — его голос дрожал, мужчина опустил чашу с водой у камеры, его ладони тоже дрожали.
— Куда забрать?
— К… своему народу. В свое место. Ты там король. Ты можешь защитить меня от Серого.
Я не мог защитить даже себя, судя по ситуации. Я не знал, почему он думал, что я мог защитить его. Или что я хотел.
— Ясно, — я не понимал. Но я не мог выбирать. Может, если это не была ловушка, он сможет меня вывести.
— Скоро вернусь, — он убежал, а я попытался прислониться к стене, кровь собиралась подо мной. Мои раны не закрылись, и никто не промыл их в этот раз. Они хотели, чтобы я умер от недоедания и/или инфекции.
О, да, отличный способ умереть для короля Обскурита. В луже своей крови, а, может, и рвоты, если тошнота не утихнет.
Мои запястья все еще были скованы, я не мог колдовать.
Если Гаррик хотел вытащить меня отсюда, ему нужно было избавиться от них. Потому что мне нужны были мои стихии. Отрезанный от них, я словно потерял конечность. Гадкий вкус во рту был не от чего — то, что мне вводили в тело. Нет, это было от того, что я потерял. В чем нуждался.
Я не успел сосредоточиться, ткань зашелестела, развеваясь, появился Серый. Он стоял снаружи моей камеры, склонил голову в капюшоне.
«Я хотел бы увидеть, кто это, и понять, откуда у него столько сил».
Никто не управлял тенью как стихией. Насколько я знал. Были лишь пять стихий, и только Лирика могла управлять всеми.
Была ли теневая магия?
Нет, я не знал случаев. Если я выберусь отсюда, я поищу. Потому что этот мужчина хотел поймать Лирику. И я не позволю ему это сделать.
Я не любил ее. Не мог. Я ничего не испытывал к ней. Но она была нашим спасением. Она была важной. И я спасу ее. Даже если это погубит меня. Конечно, это казалось ближе, чем должно быть. Не страшно. Я выдержу.
— Вижу, Дурлан повеселился, пока меня не было, — голос Серого был ровным и темным.
Если бы меня искушала сила, это меня заманило бы.